"Усладой горести..."

Усладой горести на колкой тленной вере,
Печатью страха закрепляет приговор,
Блуждает томно, терпит боль в двойном размере,
Бросая совесть под заточенный топор.

В стакане горькая начислена свобода,
Лишь только в ней находит ярое спасенье,
Летит и властвует хмельной крови порода,
Того, кто сердца жар упрятал за смиреньем.

В убогом чреве умирающей хрущевки,
Забытый всеми обретает он покой.
Одевшись в рваные затлевшие бечевки,
Уходит в вечность, охраняемый косой.