- А знаешь, ветер - это корка ржаного хлеба.
- Да как такое возможно? Откуда...
- Чу, осторожно! Молчи, бога ради, и просто запомни небо...
- Зачем?
- Оно отобьёт охоту думать много и верно, и как следствие - нервно и скверно,
а ветер равен буханке,
она, как и он, свежая, как будто вчера было - режу я
на столе у молочной банки, и знаю - хлебов появление, как и вихрь, сложилось на воле,
в большом золотистом поле, и там...
- Скажи, доколе?... Зачем ты всё время лжёшь?
- И там оба склонили рожь, в которую ты уйдёшь, всё равно ничего не поймёшь,
а я буду есть корку и слушать ветра
за окном, у которого было вчера,
за окном, у которого было "пора"...
Иди, порешай задачу, а я себя не потрачу, а подумаю, как в угоду себе суммировать годы, которые мамочке, папочке, бабке с дедом да мне, их лапочке,
остались на белом свете,
разделить бы годочки эти,
чтобы умерли разом вместе
и смешались в едином тесте, из которого будет хлеб - это очень странно, но мне б
и под нож не обидно, коли
кто-то спробует общей доли, и шагнёт из хрущёвского метра в двуединство хлеба и ветра.
|