Гаражи (Письмо во Флориду)

Памяти Ильи Захарова «Передола»

Полупрозрачной рукою прикрыв
город из пенопласта,
Синяя тень, сграбастав охапкой,
в ночь унесла неживых.
Перечеркнув 23 ты прилег –
вечен, бледен, распластан.
Красным подтаял лед, и в подушку
снежный скатался жмых.
ВОлны слова донесли, изорвав,
Будто в пространство слив масло.
Взгляд, словно палец о брошь, укололся
о затухающую звезду,
Строго под нею звезда в ГСК,
только земная, пЫхнув погасла,
Завтра ты где-то продолжишься вновь –
жаль, что уже не тут.
Белую «Ладу» траурный люд
вспомнил, едва пошептавшись,
После того, как героя времён
некто нашел в гаражах.
Песня закончилась очень нелепо
клюквенной, страшной кашей,
27 раз её ритм протыкался
ржавым аккордом ножа.
Под напускным грубым шарфом,
прятал в тепло, воровато укутав,
Нежное что-то, точно из детства,
буквами тлеющее на листе.
Споры твои прорастали в верлибры,
ломкие, птичие косточки будто,
Те, что теперь ежевичным рассветом
жадно в наследство вяжутся мне.
В полдень из окон гражданских стартуют
копии «Ил»-ов бумажные,
Ты тем же вечером скидывал в кущи
Пунктир нестерильной струны.
Очень мечтал стать порывами ветра,
как поцелуйчики, влажными,
Чтобы не гнаться за ними. Смотри-ка –
всё получилось почти.
Дабы с колес не слететь, порешил, -
ты сопряжен со ФлорИдой.
В прятках соперников не отыскать –
замер средь волн и песка.
В белом и с бабочкой, но босиком,
лыбишься глупо, чуть криво,
Как на открытках из отпуска высланных
Вверх по реке в облака.
Связь не достанет теперь, и к лицу
сотовым розовый стыд.
Нынче не стало сыпучего смеха,
и матершинного крика.
С нами цилиндры цинковых ведер,
скорбью в которых молчит
Дюжина черных печальных сердец,
тщащихся радостно тИкать.
K.F.