Птичий бaзaр.

Вот взят под стражу день. Слетаются вороны,
Чтоб тучей устремиться за ним , затмив закат.
Кричат, крылами машут, чернеют ими кроны,
В восстанье превращая прощания обряд .
В их карканье и скорбь, и грусть, и краткий окрик
К краснеющему дню летит со всех сторон;
А тучи надевают на день седой намордник.
Под блеском звезд Короны воздвигся черный трон…
Смолой кипящей ночи гул птичий поглощен,
В стене, что плещет вар, окно горит овалом.
Сужденья птиц о дне закончились провалом:
Он тьмы тюрьмы подвалом был в узы заключен…
Вороны ли накаркали их дню такой конец
Иль мира злодеянья на свет свалили люди?
Но под луны окном на ночь орал слепец:
“О, дайте свету шанс! Надежда да пребудет!”

Всходил во красном кат на неба эшафот,
За ним явился день, воронами встречаем.
Трубою пробужденный глазел на казнь народ,
На довершенье дел вчерашних побуждаем.
Но снова не был тот секирой поражаем
И снова разгорался в надежде синий свод.
Но где же тот певец, что, нравы осаждая,
Людей разубедит в свободе их свобод?
Пока сияет день, во тьме он свет сменяет,
Тот свет, что вы казните, быть может, через год.
И закричат вороны, со днем вас провожая,
Но вы - в небытие, а день в подвал пойдет;
И возопит слепец, всю ночь оповещая,
Что казнь уж ни к чему - прозрение грядет.

Ох, если б он прозрел и день увидел в деле!
Но ночи каземат от света отлучил.
На ощупь под окно он выйдет еле-еле
И вновь встревожит мглу, чтоб день еще светил.
Ах, если б он прозрел! Просил бы вновь ослепнуть,
Увидя тьмы дела, людей и их разврат,
Просил бы Солнце пасть, звал хаос в мир назад
И день бы умолял к воздействию прибегнуть.
Но день все так же ждет, в надежде пребывая,
Что явится мудрец и мир преобразит .
Свободным став, певец, ко свету привыкая,
С слезами на глазах желанный мир узрит…
Усядутся вороны на кроны трона близ,
На блеск в глазах певца слетятся алчной стаей
И мудрости той блеск в гнезде их возблистает…
Но люди не узнают в чем суть базара птиц.

Ш