Слепой Орфей

Слепой Орфей, поэт без веры
Играющий на площадях,
Он не последний и не первый,
Чье имя было на устах.
Он выступал с девчонкой в паре:
Она танцует, он поет.
На рынке, ярмарке базаре,
Где собирается народ.
Подыгрывать себе на лютне
Его наставил пришлый бард.
А после, как был пьян по сути
Себе забрал весь гонорар.
Когда слепой лежал без силы
И что-то глухо подвывал,
Услышал голос женский милый
Что его песни напевал.
Потом услышал топот ножек.
Тот голос. Что же он спросил.
«Что с вами? Слышишь? Встать ты можешь?»
Прикосновенье ощутил.
Циркачка, сирота, ребенок.
А голос женственный, не злой.
Стан девичий не так уж тонок,
Но теплый, нежный, молодой.
Орфей не стар и не был болен.
Он от рождения слепой.
И от такой нелегкой доли
Весь мир предстал пред ним иной.
Вот и влюбился в одночасье,
Но так уж повелось у всех,
Он думал, что несет несчастье,
Меж ними тысячи помех.
Когда она несла до дома
Вновь исхудавшего певца,
Стук сердца был подобен грому,
Румянец не сходил с лица.
Она слепого обогрела.
Он пел ей песни, что писал.
Она тихонечко, несмело
Ему лила вина в бокал.
А после разговор серьезный,
История одной судьбы.
Лачуга, лавочка, занозы.
Воспоминания рабы.
Он знал, ему нельзя остаться.
Она не знала как ей быть,
Ей не хотелось нарываться,
Но очень жаждалось спросить.
«Не против, если будем вместе
С тобою в паре выступать?»
Певца ударило на месте,
Он о таком не смел мечтать.
Так и пошло, и то несчастье
Забылось с временем потом.
И огонек несмелой страсти
По вечерам грел общий дом.
Но так уж повелось от бога
Люди привыкли к номерам.
Герои вышли на дорогу
Бродить по сказочным мирам.
Слепой, не зная направленья,
Шел наугад, не торопясь
Циркачка шла бесшумной тенью,
Не жалуясь, не суетясь.
По городам, деревням, селам
За деньги, за еду, ночлег.
И в настроении веселом
Очередной ночной забег.
Дорогу скрашивает песня,
Что льется прямо из души.
И жаворонок – утра вестник
Ей подпевает из тиши.
С тех самых пор как был покинут
Последний постоялый двор,
Они бегут, словно погибель
За ними вышла на простор.
Циркачка недоумевает,
Куда бежит слепой певец.
Там что-то есть, он точно знает,
И нашим странствиям конец.
Довольствуясь сим объясненьем ,
Она не открывала рта.
Певец, с присущим ему рвеньем
Бежал вперед и в никуда.
Он делал все, чтобы забыться,
Он делал все, чтобы устать.
Чтоб вечером мешком валиться,
Без сновидений засыпать.
Он так боялся вновь увидеть.
Он так боялся вновь узреть,
Сон, для которого эпитет:
Увидеть, значит умереть.
В том сне он видел словно зрячий,
Но был не в силах повлиять
На девушку, в холод собачий
Решившуюся погулять.
Он знал это она, циркачка.
Он ее видел, видел снег.
Словно подверженный раскачке,
К ней приближался человек.
Он словно пьян, идет без мыли.
Не видели его глаза,
Что рядом с ним бесшумно рыскал
Зверь с обликом большого пса.
Циркачка ринулась на помощь
Когда охота началась,
Ударила зверя наотмашь,
И в снег сама же унеслась.
Исход был предрешен богами.
Певец кричал, не слыша слов.
«Беги же! Шевели ногами!»
Но снег вновь оросила кровь.
Он видел, зверь специально послан,
Узрел пославшего его.
Мужчина был довольно взрослым,
Покинувшим людей давно.
Орфей заметил колесницу,
Впряженного в него коня.
«Туда закинет враг девицу.
Уж лучше бы забрал меня».
Сон обрывается внезапно,
Как только встретились глаза
Врага, что кровью весь запятнан
И бестелесного певца.
С тех пор был бег, были скитанья.
Но от судьбы не убежишь.
Коль ждет она тебя за гранью
Она придет, когда ты спишь.
Орфей уснул, певец забылся,
Поэт решил, что убежал.
Судьба, как только он раскрылся,
Вновь показала свой оскал.
Проснулся он с безмолвным криком
И со слезами на щеках.
Он шел потерянный, безликий
Вперед, где поджидает страх.
Он шел нетвердою походкой.
Он шел качаясь на волнах.
И вот в движении коротком
Мимо него прошел замах.
Он слышит крик и рев собачий,
Он чувствует рычанье пса.
«Я виноват, а не иначе.
Я сам бил ее. Я сам!»
Не внемлил я предупрежденьям
Ее в ловушку за собой.
Нет больше мне теперь прощенья.
Пора простится с головой.
Зверь ранил девушку-циркачку
Но убежал, услышав бег
Коней, что выложились в скачке
Собой тараня белый снег.
Враг не пришел, точней не пойман.
Враг проживает лишь во сне.
Признаться было бы достойней,
Что спрятал он врага в себе.
Нельзя скрывать свою тревогу.
Нельзя бежать, не видя дна.
Да, он искал свою дорогу,
Но расплатилась то она.