Притча о прощении падшего Херувима

В пустыне одной жил отшельник - монах,
Молился он день - деньской.
Ведь там не ведом ему был страх,
Лишь верой он жил одной.
Он с Богом ложился и с Богом вставал,
Когда же о жизни мирской тосковал,
Тоску эту прочь от себя отгонял,
Молился и каялся, к Богу взывал:
"О Боже! прости мне все эти грехи,
Я грешен, ты знаешь как раньше я жил.
Тебе я молился, меня ты простил,
Мне душу очистил, теперь сохрани".
Вдруг видит лукавый предстал перед ним,
Сказал: "Что ты плачешь, пойдем посидим.
Ты тоже такой же, как я человек,
А значит не долог и твой будет век.
Зачем ты работой себя утруждаешь,
Здоровье дороже и ты это знаешь".
Но старец личину его распознал,
И так искусителю он отвечал:
"Есть время молитвы, есть время труда,
Господь повелел нам трудиться всегда.
Как Богу молюсь, значит просит душа,
А хлеб добывать надо в поте лица.
Ведь Божие слово - еда для души,
Так что лукавый, меня не смеши".
Врагу надоело вести разговор,
Он очень мечтал заключить договор.
Лукавый спросил: "А ты знаешь я кто?
Я твой искуситель, а ты вот - никто!"
Он думал, что гордость монаха охватит,
Что он разозлится, скандальчик закатит.
Но смирен и мудр был старый монах,
Держал себя крепко, в своих он руках.
И тут искуситель промолвил ему:
"Что-то монах я тебя не пойму.
Давай договор заключим мы с тобой,
Сделай грешок ты ничтожный, любой.
Тебя я оставлю на веки тогда,
В аду уж не будут ругать за тебя".
А старец ему говорит: "Хорошо,
Но только условие ставлю одно.
Я знаю ты был Херувимом в Раю,
Так спой Херувимскую песню свою.
Ту, что ты пел пред престолом всегда
И если споешь, возмешь душу тогда".
Враг засмеялся демонским смехом,
Так, что вокруг отозвалось все эхом.
-Знаешь ли старец о чем говоришь,
Ты же от песни этой сгоришь.
Песнь Херувимская так гореча,
Тело растает твое, как свеча.
Строго монах отвечает ему:
"Что-то лукавый тебя не пойму,
Ты же всегда так хотел одного,
Душу мою утащить в ад, на дно.
Только сгорю я, ты душу возьмешь,
Да и к своим ее в ад отнесешь".
"Ладно" - сказал искуситель в ответ,
"Я принимаю твой старец совет".
Позу артиста он тут же принял,
Руки скрестил и главу приподнял.
Мысли его были только о том,
Как он с душою поступит потом.
Только запел он святые слова,
Воздух дрожит, всколыхнулась земля.
Старец застыл, в умиленьи стоит,
Птицы замолкли, а песня летит.
Пеньем увлекся лукавый певец,
Тот, что готовил для старца конец.
Думал еще вот немножко, чуть-чуть,
Старца удастся ему обмануть.
Голос его серебрился, звенел,
Песнь Херувимскую сладостно пел.
Эти слова, как цветы расцветали,
Ангелы рядом уже с ним летали.
Он же теперь так смиренно стоял,
Даже обличье свое поменял.
Старец молился теперь про себя,
Ведь из под ног уходила земля.
Слышишь как Ангелы к Богу взывают
И милосердье его прославляют.
Бог же ответил: "Прощаю с небес",
Огненный столб опустился, как крест.
Старец тихонько глаза приподнял,
Видит, а Ангел уже засиял.
Белые крылья сияют лучисто,
Белые волосы, нимб золотистый.
Рядом с ним Ангелы тоже поют,
Крыльями машут, с собою зовут.
Понял тут Ангел, уже он прощен,
Богом теперь от греха защищен.
Кротко взглянул на монаха и вот,
Видит, а старец уже не живет.
Дух испустил и душа отрешилась,
Но и она так же Богу молилась.
Ангела два к нему подлетели,
Душу обняли и в небо взлетели.
Рядом же с ними летел Херувим,
Он теперь был для них уж своим.
Там в небесах, высоко над землей,
Ждал их обоих душевный покой.
Помни заблудший и падший об этом,
Искренне кайся на свете, на этом.
Бог твое сердце увидит тогда,
Если простит, будет рядом всегда.
С Богом по жизни идти хорошо,
Тело с Душою ладит легко.