БЕС КОММЕНТАРИЕВ (8)

36. – Проявляя чудеса изобретательности. – Да, именно так нам приходилось отыскивать место или время для внеклассных занятий. Даже в шкафу с одеждой посидеть довелось.
37. – А давай, поедем в Крым? – Чудесное было предложение (с моей стороны). И сорвалось оно так же из-за меня. Предложили съездить в пионерлагерь воспитателем, мне-то отпуск перенесли, а Ритке – нет. Так что в Крыму я отдыхал один. Написал там кучу мелких рассказиков, 14 лет спустя один даже победил в Интернете. С этой поездки и началась трещина между нами.
38. – Товарищ подполковник, так неинтересно; все были в Питере на сборах, а я – нет! – Вот таким образом завел я разговор с начальником третьего отделения РВК. И завершился разговор его репликой: «Поедешь!» Разговор был в феврале 1987, а уже 9 мая того же года я сидел на полке в вагоне поезда № 79/80 «Волгоград – Ленинград», накануне, точнее, 1-го мая, расставшись с Риткой. Насовсем.
39. – Товарищи офицеры! – Товарищи офицеры! – Несмотря на попытки изъять у нас гражданскую форму одежды, большинство предпочитало ездить в Питер из Петергофа, где мы находились, в штатском. И повстречавшись где-нибудь на Невском, штатские с виду люди обменивались таким вот приветствием, удивляя тем самым прохожих. Еще один повод для удивления подал лично я, войдя в храм Александро-Невской лавры в форме с лейтенантскими погонами.
40. – Здравствуйте, Вадим Сергеевич! – Пользуясь полученным от Завгара адресом, посетил я Вадима Шефнера. (см. «Обыкновенный волшебник»).
41. – Да уж, такое редко бывает; два отпуска в один год! – В том же 1987 в отпуск по графику, в декабре, меня не отпустили, дескать, конец года, план и т.д., и т.п. А в январе следующего, да ради Бога! А потом еще и летом (уже по новому графику). Да еще и на уборке побывал. К слову, говоря, последний мой колхоз. Строка из «Мемуаров»: «А то трахаю б..дей» относится именно к нему. Было там у меня пикантное приключеньеце, к счастью, окончившееся благополучно. Чего нельзя сказать о переписке с некоей Светланой из Калинина (еще не вернувшего имя Тверь). Сначала, испуганная «а/я» в моем обратном адресе (элементарный абонентский ящик приняла за адрес зоны), она долго не отвечала. И второй, летний, отпуск, усиленный бы при необходимости десятком привезенных из колхоза отгулов пропал зря. Потом, ближе к концу года, написала, что мы, наверное, все-таки друг другу не подходим, несмотря на собственные заверения (в первых письмах), что мы чем-то схожи. До сих пор не пойму, что там произошло? Неужели, это только оттого, что я оправдал Пушкина, как человека. Ну, то есть, почему бы и нет: писать стихи, волочиться и проч. сразу с несколькими особами. Хотя… если воспользоваться до сих пор не затупившейся бритвочкой… подвернулся кто-нибудь поближе, и все дела.