Только ветер и чайки узнали об этом

Глубина манила, темно – синей силой,
Обжигало спину солнце. Небо – синим.

Одинокий остров. Крики чаек в море.
Одиноким просто, я останусь вскоре.

Царапали дно лодки под водой кораллы,
Весла на борта. Прошли путь не малый.

Я ступил на песок. Ощутил его тепло.
Ветер волосы ерошил. Он свободен – повезло.

Хотя я свободен тоже, хоть и нахожусь в ссылке,
И не жалею я, что нрав у меня пылкий.

Пора забыть о вилке, стуле и пальто,
Теперь мне достается, только горное плато.

Я оттолкнул лодку, сел на песок,
Смотрю, как удаляется последний волосок

надежды. Как и прежде, я нахожусь между,
Выбором быть свободным от одежды.

Одежды нрава, такта, пустой суеты,
Но я скрою одежду духа для своей наготы.

А вот и ты, мой седой, истощенный дух,
Не против, если буду говорить с тобой вслух?

Я просто начал забывать, как звучат слова,
Я просто начал уставать без твоего тепла.

Вчера с утра, я гнал тебя от себя прочь,
Забудь вчерашнее, ведь долгая минула ночь.

Ну, ты и сволочь, так долго прятаться внутри,
Не отворачивай лицо, на шрамы посмотри.

Я на песке. Мои руки и ноги – звезда.
Ласкает ступни, чужая доселе вода.

А мыслей нет, как их не было годы назад,
Когда меня не спросив, втолкнули в этот ад.

Все – таки, папа – гад, а я точно буду иным,
Я говорю это первым, или сто сорок вторым?

Впрочем, теперь зачем, обиду в себе удобрять?
Это не выгодный плен, других во всем упрекать.

И я не стану ждать – я начну прямо сейчас,
Всего себя менять не только фасад и каркас.

Так думал выживший, лежа один на песке,
Он был один из нас, он был такой же, как все.

Он победил себя – и все же стал человеком,
Но только ветер и чайки узнали об этом.