РУСЛАН И ЛЮДМИЛА

Впечатление от прочтения маленьким мальчиком “Х”

Отрывок из фантастической поэмы-эпопеи
“ПОСЛЕДНИЙ С ПЛАНЕТЫ ПОСЛЕДНИХ”

выход первого тома / 500 страниц / январь 2014
---
Не сказка – настоящее признанье!
Изысканное в ней повествованье!

И есть глава, где доблестный Руслан
Встречается, реализуя план,
С когда-то кинутою здесь на произвол,
Отрубленною кем-то чьей-то головой.
Без помощи и пищи – как жестоко!
Одной в краю неведомом, далёком.
Навеки. Да к тому же без телёс.
И с ссохшимися от безводных слёз,
Без искры от отчаянья глазами!
С мозгами, что хватают вместо лёгких,
Приземистый и запылённый воздух.
И даже этот воздух выдувают.

Как страшно, ужасающе и мрачно!
По телу “Х” забегали мурашки!
Скорей бы только помощь подоспела!
Тогда б нашла она, коль захотела,
Оставшиеся члены великана,
Что спрятались под толщею бархана.
Судьбинушку те злую проклиная,
Страдая, плачут, жалобно стеная,
Остатками стекающих дождей.
И ждут, когда за тридевять земель,
Придёт сюда какой-то добрый странник,
С глотком водицы им живой, желанной.

О, чудо, наконец-таки свершилось!
И цокот многообещающих копыт!
И будь в мозгах тех сердце – то забилось,
В волненьи радостном, он, значит – не забыт!
Но вместо ласковой спасителя руки,
Десница замахала булавой!
От мук и ужаса наружу рвётся крик,
А может выдох просто или вой.
Но пыл Руслану ветерок не охладил,
А раззадорил, мол, давай, дави!
И радость, словно беззащитного свалил,
Когда так тянет, сладостно... добить!

Что делать, раз такая справедливость!
Круши, коль сильный, остальное трын-трава!
А губы всё стонали и молили,
Пока не выдрала их с мясом булава!
Вот идеал, к которому стремиться!
Не зря его так автор прославляет.
А с книгой мальчик – хрупкий, беззащитный.
Единственное – чем он обладает,
Оружием – свой разум заглушить,
Отгородиться рёвом и страданьем,
Вернее рвом с горючими слезами,
Сжигающими кладези души!

А вдруг и впрямь герои все такие?
Закралось подозрение у “Х”,
И как назло, кичась дурацкой силой,
Руслан во сны ему стал приходить.
Но на герое “Х” вдруг обнаружил,
Такую ж безысходности печаль.
И ниточки, что тянутся натужно,
Слегка заметно в призрачную даль.
А там, средь кучерявых бакенбардов,
Самодовольный и знакомый лик,
Хихиканье и руки, что Руслана,
За эти нити, дёргая, пасли.

И никуда от Пу...ина не скрыться!
Лицо везде холёное лоснится,
Любимого народного садиста!
И лезет в каждый сон – лишь удавиться.
Не помогала “Х” и валерьянка.
Спасение – забраться в шифоньер,
Но, старое найдя там одеяло,
Накрылся с головой – ох, пропотел!
Зато, как раньше – наступил покой!
Защитой “Х” – стал застарелый слой!
Не смог прорваться Пу...ин через вату!
... Иль расхотел, "трепач" чудаковатый...