Сотворение мира из милоша

Небесное Бюро Проектов взрывается смехом,
потому что один из них нарисовал ежа,
другой, чтобы не отставать, певицу сопрано –
бюст, ресницы и много, много кудрей.
Как приятно работать, в океане кипучей энергии,
среди всплесков и треска электроразрядов,
бульканья в вёдрах прото-цветов, работы прото – кистей,
могучего водоворота протогалактик за протоокнами,
и чистого света, никогда не видевшего облаков,
ветра в раковине, кувыркающегося в квазипространстве,
в своей стране архетипов, на седьмых небесах.
Земля почти что готова, её реки блестят,
леса прорастают, и каждое из созданий
ждёт когда ему дадут имя. Гром гремит
но в саванне стада не поднимают голов.
Отстроены города. Узкие улочки,
Горшки выливают из окон. Прачки.
И сразу же автострада в аэропорт,
памятник на перекрестке, парк, стадион,
для тысяч, встающих с воплями: «Гол!»,
Найдены широта, длина, высота,
дважды два, гравитация, вроде бы хватит,
а тут еще:
трусики с кружевами, бегемоты, клюв тукана,
ужасные зубы пояса целомудрия,
рыба-молот, низкий железный шлем,
также и время с его – есть, было, будет.
"Слава! Слава!" – поют сотворенные вещи,
и Моцарт, слушая их, садится за фортепиано
и сочиняет музыку, которая была готова
прежде, чем сам он родился в Зальцбурге.

Только бы всё это длилось. Но где там!

Все мерцает, превращается в мыльный пузырь
вместе с призывом небожителей к смертным:
«О, недалёкое племя, как не смотреть нам с жалостью на тебя?
Ваши яркие тряпки и ваши танцы,
вроде бы расточительные, но по-настоящему жалкие,
зеркала, в которых вы оставляете лица с серьгами,
веки и краска, тушь и ресницы,
нет здесь ничего, кроме ночей любви!
И как слаба ваша защита от бездны!»

Солнце встает и солнце садится.
Солнце встает и солнце садится,
в то время как они
бегут и бегут.