Поделать.

Поделать ничего уже нельзя.
Ни в мудчендайзеры, ни даже,
Черт возьми, в бухгалтера
Не предназначено пролезть
Неврастеническим настроем.
С горячим Рембрандтом и
Маслянисто-вкусным, вековым
«Ночным дозором»
Чернеит кофий - горько, по утрам.
Рисую существующую душу
Врожденным серебристым перламутром.
Засохнет клей, готов перелезать на сушу
Мой крокодил,
В жемчужной переливчатости - мудрый.
Окутает подлунная волна
Коралловым волшебным одеялом.
Съедается песочный слабый строй
И галька, что находит счастье
Совершенно в малом:
Быть рыжим камушком,
Не стеклышком прозрачным, с прожилками
В сиреневость времен.
А пальцы тонкие так влажно
Истекают ядом,
Приму сама, а смерти жду других,
От изъявленной моцартовской раны,
Что лечится созвучием - легато,
Ключом в скрипичности – одним.
Довольно, хватит!
Возвращенье слишком больно.
Копьем судьбы, как королю в бою
Израньте странные глаза.
Забейте кол осиновый мне в грудь,
Где сердце, и в изголовье живота.
Я сразу оживу, я позабуду время,
Где босиком гуляла по стихам.
Восславлю Еву белотельну,
Эдем слеплю, как это раньше было -
Безъяблочная варевость греха.

Там нет нулей. Там нет и счета.
Там степень безразмерная в расчетах.
Там царь - Адам, как
Логарифм вселенства.
А я…что я,
Невинная провластная невеста…