АВЕЛЬ (Черновик поэмы)

Пояснения.
1. Чевенгур - намёк на одноименный роман Андрея Платонова.
2. Опискин Фома - персонаж повести Ф.М. Достоевского "Село Степанчиково и его обитатели".
3. Вельчанинов - персонаж повести Ф.М. Достоевского "Вечный муж".
4. Иси - домашнее (храмовое) имя богини Исиды (Древний Египет).


От большого ума на душе чевенгур,
от тюрьмы и сумы сбережет нас Всевышний,
и внизу и вверху, и внутри, и вокруг
лишь предчувствия встречи, какие излишни,
но которых вернули: Опискин Фома,
без тебя в барском доме такая скучища,
что невольно свернешь от большого ума,
от тюрьмы и сумы и опять постучишься
к Вельчанинову в дом, покуражишься всласть,
обозвав дворянина бесчестным холопом,
и пойдешь себе с Богом, чтоб в ересь не впасть,
опрокинутой власти в ладоши захлопав.

Так и быть, так и жить, и врагов привечать,
и поить их вином на последние драхмы,
а потом от "братишек" таких... получать,
что измеришь накал керосиновой лампы
исключительно в литрах. Так строится миф,
из которого вырваться нам не удастся.
Раздавив океаны вина на двоих,
нет бы тихо и скромно кому-то отдаться:
а кому как ни мне. Но вот надо идти.
Вот куда ты ушла. Так что все удивились.
Раздавая глотки (вот за это прости)
пред лицом кабака под названием ГИТИС.

Натали, Натали, твой прекрасный маршрут
вызывает во мне беспокойство, родная.
Я волнуюсь за Вас, как уволенный шут
за детей короля, у какого вторая
королева-жена предъявляет счета
муженьку-королю за распущенность плоти,
я болею за Вас, как судья, зачитав
приговор, как бутон распустившийся, - тёте.

Это всё не о том. Это всё не к тебе.
И оставленный зонт, и блокнотик, и книжка
трудовая, сыгравшая в нашей судьбе
роль почти роковую, что тоже нелишне,
ибо жизнь без трагедий - такая... нет-нет,
без трагедий пожить я нисколько не против.
Натали, твой покой, и покрой, и пакет
переполненный: их - их не стало в природе.

Я в Охотном ряду потерял ППШ.
Пересказывать книги - задача такая...
Излагать же свое, "как считает душа", -
это значит других выставлять дураками.
Были Ева, Адам. Были Каин, Аврам.
Соломон и Левит, и Давид с Соломоном...
Я не пил твой "агдам". Я не брал караван
карнавальною ночью в монгольской столовой.
Что еще я не делал? Да много чего:
никого не убил, никому не завидовал...
...Очень ноет рука и сустав плечевой
или как его там, не на шутку отбитый.

Что тебе про нее? У нее всё свое,
ну а я ангажирую угол у тёти, -
как сказал бы здесь тот, кто свое же белье
заложил за фиал перекупленной плоти.
У нее, у нее - золотая семья,
папа, мама, бабуля, машины, сервизы,
институт и диплом и, короче, своя
(Натали, я бы не был прекрасным стилистом,
каковым я являюсь, когда б умолчал),
да, своя эпопея, какие не снились
ни ее омичам, ни твоим москвичам,
исключая, быть может, расплавленный ГИТИС.

О, мне с ней хорошо. О, куда там тебе
с вашим ласковым днем и потерянной ночью.
Натали, у нее - батальоны парней,
что мою дорогую видали воочью
в оных видах. И опыт панели и лоск,
сольный танец под Летова или под Янку...
Для нее на Заре православный Христос
упразднял иудейскую вашу подлянку.

Далеко до Христа алконавту любви,
гуманисту, Наташа, с четвертого класса,
благо что наложила на муки мои
эта женщина руки такого атлАса,
что ни ГИТИС, ни ВГИК никогда не видал,
с ней ходить по Москве было очень и очень
затруднительно в смысле окрестных едал,
где ее до сих пор кто-то истинно хочет.

Что мне сайт и офсайт или даже инсайт,
если Родина-мать привела убедиться,
что бывает здесь Рай, если даже бросать
его позже придется: она не гордится,
что любила меня на глазах у Руси,
не стесняясь начальства, родни и прохожих,
отдавая себя, как когда-то Иси,
без остатка, чертя фиолетом по коже.
Я ли с ней не рейсфедер, а может быть, Нат,
и рейхсфюрер в аккордах последнего гимна,
а еще, Натали, Неизвестный Солдат,
покоривший полмира для женщины клира.

Натали! Натали! Я тебя не люблю.
Я тебя не хочу. Понимаешь, родная?
Я тебе, если хошь, соберу по рублю
на красивый замес примитивного "рая".
Я умру без нее. Я - умру без нее.
Даже брат не при чем, он мне только помог бы!
Пусть меня поскорее к Себе заберет
наш Верховный Судья, именуемый Богом!
Не остаться в аду, не ужиться мне тут.
О, за что они все так меня ненавидят!
Не убил, не ограбил... Лишь право на труд
не использовал вовремя. Кто его видел!

Натали, ты не плачь, разве я виноват,
что воротит меня от бытовок и кухонь:
домработницы есть, я довольно богат,
чтоб использовать жён на конвейере с луком.
"Я простая... как все... я обычная... я..."
Очень жаль, если так, мне такую не надо.
Не нужна мне семья как "семья", но семья -
как попытка побега из русского ада.

Можно долго писать эту правду веков,
но, по-моему, Ната, пора закругляться.
Уходить от своих непонятных долгов
перед Родиной неба на фабрике глянца.
Как тисков постоянства. О, Ветхий Завет,
ты понятнее русскому мальчику Утра,
чем Сорбонна Апостолов, удержу нет
на твоих толкователей, чья "камасутра" -
неулыбчивый тон, деревянный, сухой,
ибо люди долдонят свое, а мечтают
о простом и понятном, как секс с медсестрой,
половодьи своей же исполненной тайны.

Не Чулпан, так Рената. Рената-Чулпан!
У него есть жена, ну а он виновато
спит и видит, чтоб девочки вышли в чулках
и забрали с собой кулинарного брата.
Нужно просто признать: полигамия суть
не каприз и не грех, а природа людская.
Посему, христьянин, по-христьянски забудь
о вратах и ключах до-Адамова Рая.
Нужно просто усвоить нам раз-навсегда:
РОЖДЕНЫ В ЭТОТ МИР, ЧТОБ ТЕРПЕТЬ И СМИРЯТЬСЯ.
Ну а если начнешь б... без стыда,
на том свете покормят тебя "постоянством"!

...Выпадает из рук наш семейный альбом,
словно детская Библия общего смысла,
я встаю и гашу мониторы с трудом,
по привычке закинув подруженьке письма.
Я с ней, Ната, увы, ошибаюсь во всем,
постоянно совсем не туда попадая,
словно нас на байдарке по руслу несет
к откровенной, но всё же чужой Ниагаре.

Нам бы Доброго Пастыря там в маяки,
чтобы Он разрулил ситуацию бунта:
Ниагара всё ближе, всё лучше стихи,
только жить остаётся совсем почему-то
49 секунд... Как уйти от стремнин,
как нам к берегу твердому с этой байдаркой
подойти - от лавины последней семьи -
на руках молодого еще аквапарка.

48 секунд... 47... 46...
45... О инструктор, выбрасывай зА борт
и ее - и меня - и себя, и про смерть
будем петь лишь на "Груше" и горных этапах.
Рано нам умирать! Пусть и в самый прицел
угодили, как волки, медведи и лисы...
Разве, верный инструктор, уход - самоцель?
Нет, уход - это просто желанье актрисы.

Натали! Натали! Натали! Натали!
Так велит нам простое ушедшее чувство!
На твои, на мои, на двоих, Натали,
мы с тобою еще пошинкуем капусту.
И искусство любви, и искусы кино,
и Апостол Язык, что обоих простил бы...
Это было давно. Это было дано
нам обоим - одно. Дорогая, СПАСИБО!


1994, 2014