На безымянном - след, а в сердце - пустота:
Ни радости, ни грусти, как в пустыне,
Где ни травинки, ни колючего куста
Столетиями не было в помине.
Я прячу полосу, сжимая жизнь в кулак,
Верней, всё то, что от неё осталось,
Но только явственнее стигма, словно знак,
Венчающий разруху и усталость.
Стоп-краны сорваны. Ступаю на перрон.
Вокруг туман, сожравший горизонты,
И в непроглядности - невнятный тихий звон,
Зовущий и рыдающий по ком-то.
А может, это ветер горько голосит,
Заблудший и потерянный, не зная,
Доколе волю безграничную сносить,
В просторах одиночества без края.
Вот с ним и поделюсь, чем жил и чем дышал,
Как вырастил и вылюбил проблему,
Как выгорев дотла, мучительно решал
Шекспировскую вечную дилемму…
И как шагнул сюда, за болевой порог,
Оставив ад, когда-то званный раем,
И как уверовал: мы стОим тех дорог,
Что сами добровольно выбираем.
Пока поговорим - заАлиться восток,
И бабочка в ладони станет птицей…
А к вечеру исчезнет бледный ободок -
Под солнцем жарким в бронзу превратится.
|