Тонический стих. Что это?

ТОНИЧЕСКИЙ СТИХ (автор Бондаренко)

...Безударный
..............пуст
...................слог
...В ударении -
..............дых
..................титанический
...Презираю
............выравненность
..........................строк
...Обожаю
..........стих
...............тонический!

В заключение цикла заметок о ритмике остановлюсь на двух других системах
стихосложения - тонической и силлабической
Вкратце поговорим о так называемом "тоническом" стихе.
В этом виде стиха совпадает только КОЛИЧЕСТВО УДАРЕНИЙ,
приходящееся на одну строку, а количество слогов и размещение
ударений в общем произвольны.
Ярчайшим представителем тонического стихосложения
является конечно же Маяковский.
Хотя конечно он писал не только тонические, но и смешанные
и силлаботонические стихи, но наиболее характерен для него
тонический стих.

Остановлюсь на нескольких заблуждениях, связанных с тоническим стихом.
Во-первых, заблуждение о некоей особой звучности тонического стиха.
Это, однако, вовсе не свойство тонической системы стихосложения,
а свойство Маяковского.
Само по себе оно никак не появится, сколько ни строй "лесенок".
Более того - это свойство - ВЫНУЖДЕННОЕ .
В тоническом стихе сильно ослаблен внутристрочный ритм
- не соблюдается ни длина строки, ни размещение ударений.
Поэтому стихотворец ВЫНУЖДЕН снабжать стихи громыхающими
рифмами и выпирающими аллитерациями.
Тонический стих на спокойном звуке просто рассыплется.
Поэтому написание достойно звучащих тонических стихов
требует серьезной технической подготовки.

Пишущий вынужден прибегать не только к стихотворной технике.
И специальное громыхающее прочтение, никак не соответствующее
реальной речи.
И специальные типографские приемы.
Пресловутая "лесенка" - вынужденное "приобретение"
тонического стихосложения.
Стихотворец печатает строку с разрывами, чтобы указать,
на какие единицы надо разбивать строку при прочтении
(это не всегда можно сделать однозначно).
Он типографскими приемами делает то, что невозможно сделать по-другому.
Попробуйте записать стихи Маяковского без лесенки,
нормальными строфами, и вы увидите, насколько они поблекнут.
Попробуйте прочитать то, что получилось, как нормальные стихи
- и вы ужаснетесь!

В целом я отношусь к тонической системе стихосложения отрицательно.
Не лучшим способом она соответствует природе русского языка.
По сравнению с силлаботоническим стихосложением - это шаг назад.
Впрочем, время давно уже все рассудило.
Тоническое стихосложение оказалось бесплодным цветком практически
одного автора.
Тот факт, что у Маяковского не нашлось сколько-нибудь достойных
последователей, говорит сам за себя.
Последователи у него, конечно, были, - но где то на задворках поэзии.
Вам имя Луконина о чем-нибудь говорит? (кое-кто из литературоведов
считает его наиболее ортодоксальным последователем). И не только вам
- никто из опрошенных мной любителей поэзии и стихоплетов ничего
о нем не знает.
Кое-чем Маяковский, конечно, обогатил стихосложение, но запустить
на длительную орбиту тоническую систему, и уж тем более , вытеснить
силлаботонику, он не смог, несмотря на
огромную работоспособность и талант.
Кстати, мне приходилось даже встречать мнение,
что к концу жизни и сам Маяковский начал склоняться
к силлаботонике.

Заметим еще, что такой органический недостаток тонической системы,
как неизбежно "громыхающий" звук делает некоторые вещи вообще
невозможными.
Таким стихом можно писать плакаты и лозунги, вещать с трибун,
рвать рубашку на груди...
Но элегия, нежная лирика, философские раздумья, описания природы и т.д.
просто несовместимы с громыханием.
А звучные стихи никто не мешает писать и в силлаботонике.

Конечно же, я не хочу сказать, что Маяковский растратил талант впустую.
Но, не пытаясь так упорно навязать несвойственную языку систему,
он без сомнения, добился бы большего.
(о сознательном политическом задолизательстве здесь не будем)
В конце концов, как говорят в науке, отрицательный результат
эксперимента - тоже результат.

В общем, хотя тонический стих кое-где и применим, в целом -
это тупиковое ответвление .
По крайней мере, для русской поэзии.

.............

Вкратце упомяну также о СИЛЛАБИЧЕСКОМ стихосложении.
При этом в строке содержится одинаковое количество СЛОГОВ,
а количество и размещение ударений значения не имеют.
Поскольку в русском языке слоги произносятся примерно с
одинаковой скоростью, то в таких стихах строковая симметрия
заключается в одинаковом времени звучания каждой строки.
Кроме того, силлабические стихи снабжались рифмой,
обычно смежной (что вполне понятно - при большем удалении рифм
такие стихи будут просто рассыпаться).
Силлабические стихи были, собственно, заимствованы у поляков.
Такие стихи считаются характерными для языков с неярко
выраженным силовым ударением, с ударением, занимающим
постоянное место в слове.
И с установлением силлаботонической системы они быстро и тихо,
безо всякой борьбы, вымерли.
От них осталось только название "вирши".
Хотя вначале в нем не было ничего обидного,
это слово сейчас означает неумело написанные стихи.
И такое переосмысление дает ясную оценку
силлабической системы применительно к русскому языку.
Любопытно, что даже любители "авангарда" и "экспериментов"
о силлабических стихах не вспоминают.
Поэтому современных примеров силлабических стихов привести
не могу. А любители старины могут найти их в поэтических
справочниках.

Силлабическое и тоническое стихосложение - две стороны,
два компонента силлаботонического.
И каждая из них сама по себе естественно, проигрывает
силлаботонике.



Четыре.
Тяжелые, как удар.
«Кесарево кесарю — богу богово».
А такому,
как я,
ткнуться куда?
Где для меня уготовано логово?

Если б был я
маленький,
как Великий океан, —
на цыпочки б волн встал,
приливом ласкался к луне бы.
Где любимую найти мне,
такую, как и я?
Такая не уместилась бы в крохотное небо!

О, если б я нищ был!
Как миллиардер!
Что деньги душе?
Ненасытный вор в ней.
Моих желаний разнузданной орде
не хватит золота всех Калифорний.

Если б быть мне косноязычным,
как Дант
или Петрарка!
Душу к одной зажечь!
Стихами велеть истлеть ей!
И слова
и любовь моя —
триумфальная арка:
пышно,
бесследно пройдут сквозь нее
любовницы всех столетий.

О, если б был я
тихий,
как гром,—
ныл бы,
дрожью объял бы земли одряхлевший скит.
Я если всей его мощью
выреву голос огромный —
кометы заломят горящие руки,
бросятся вниз с тоски.

Я бы глаз лучами грыз ночи —
о, если б был я
тусклый,
как солнце!
Очень мне надо
сияньем моим поить
земли отощавшее лонце!

Пройду,
любовищу мою волоча.
В какой ночи,
бредовой,
недужной,
какими Голиафами[2] я зачат —
такой большой
и такой ненужный?