Я снова стал в любви несовершен,
боюсь Тебя, не подавай Глагола,
в котором я нисколько не блажен,
но уподоблен мальчику из хора.
И не умею этого вместить,
и падаю на землю, как подходишь,
и сызнова молю за всё простить,
я человек, я человек всего лишь!
А ЭТО СЛОВО - больше и страшней
любого человека или веры!
Тростинка скорописца тяжелей
не только Благовестия без меры!
Как раньше всё понятно и легко:
Вот Слово (Ты!), вот мир, Тобою в Отче
недельно сотворенный в молоко
любых глаголов или многоточий.
А ЗДЕСЬ - и Суд, непостижимый мне,
и снова ТАЙНА, от какой не скрыться,
на тех горах я словно на луне,
как на коне бледнеющего смысла!
Прости меня за этот страх и боль!
Когда-то мы беседовали прямо!..
А ныне - ЭТО БОЛЬШЕ ЧЕМ РОЛЬ,
СТРАШНЕЕ И УЖАСНЕЕ кальяна.
Твоих небес, что в свиток обратясь,
меня и погребут под этим свитком!..
Не смерти я страшусь (оборвалась!),
а именно Пути и Жизни в нитку
каната над веками немоты,
какой-то непостижной мне Программы,
где мне уже не перейти на Ты
с Учителем и Богом Иоанна!
Боюсь Тебя! И не могу писать!
Ни даже слышать Этого Глагола!..
........................................................
........................................................
...И ветхий Каиафа вышел в сад -
поговорить с Иудой...
|