Оставившей след

***

С насмешкой, умный взор припрячет боль.
Колеса каруселью лязгнут на обочине.
Закончится в слезах случившегося соль
Гипс, пролежни, на сердце червоточины.

Он оказался совсем не нежен, а жесток
В солнечный день отменили венчание.
В дом отцовский другую привел на порог.
Для больничной койки нет души страдания.

Внезапно наплывало черных дней колдовство.
Нервы взвинчены, мгла дремотная.
Таинственный недуг разбивал естество,
а когда-то щебетала пташка беззаботная.

Долгами ночами, смягченными пеленой
Зимы боялась: Снега, льда и холода.
Не радовала судьба промаяться одной,
познавшей любовь, страдать от голода.

Чудище красное врачи слепили по частям
Забыть решила провинциальный город.
Жить брошенкой для гордых просто срам.
Поднять не просто чуждой жизни полог.


***

А впереди, мерещилась жестокая Москва
изнеженные феи и розовые облака.
Их прелести мажоры с грубостью лелеют,
кто блеск достоинств твоих оценит ?

Походка королевы. Размерен плавный шаг,
колышется одежд неровный край.
Любой король мышиный, писку рад мышат
Тренер по фитнесу, вчерашний самурай.

Раскинув паруса, как в море бригантина
свободно дышит, играют волосы волною,
для мастера пера не надо кокаина,
глубокий штиль грозит нежданную бедою.

Изгиб картинный, изящной, бледной шеи
и тонкий профиль, едва заметная улыбка
на фоне миражей и тайн Гипербореи.
Живая тайна, из прошлого открытка.

С шипами роза, всегда для нас желанна
рождают и пленят безумие мечты,
и разливает вокруг благоуханье
невиданной красы волшебные цветы.

К изгибам одеяний льнут круглые колени
а грудь, готова к очередной измене,
упругая, как колдуньи пронзает взгляд
и ранит на смерть все и всех подряд.

Прозрачные поветия, как ненасытные удавы
Любовника обнять – невинные забавы.
Сорвать одежды в пароксизме чувств,
скрывая свою истинную суть и грусть.

***

На завтра в сумраке утонешь ледяном
Прислушайся : Шаги костлявой за окном
Как скоро наступает миг печальный ?
Я ненавижу ложь церемоний погребальных.

Познаешь снова печаль и гнев, и дрожь
Не первый раз трепещет закат багровый.
В углу светелки кровоточит лик суровый.
Былое, так глупо прожитое подытожь.

Почти оглохший, но ловишь каждый звук.
Все крепче становится непоколебимый дух.
С прошлых годов в душе нет счета ранам.
Не раз пытались взять врата тараном.

Каскады миражей и ранит память новый сон,
преследуют огонь, вода, из меди трубы
А каждый день надоедает боль и стон,
к чужому празднику готовы трубадуры.