Ни для любви и плотский игрищ.
Тот старый дом,
набитый льдом и снегом,
По шаткой лестнице
дрожащая дорога в погреб,
Где мышеловки убивают серость,
всегда назойливую
от голода и непогоды.
Гниют
молчащие под крышей гнезда.
Здесь в лето,
визжали потаскухи, смотрящие
на старость и убогость
жильцов, желающих укрыться
от городского смога и жары.
Звенели струны
дешевенькой гитары,
как обычно,
с неистовым надрывом.
Вино лилось рекой,
Под запах
подгорелой плоти, ласкающей
животное начало хищной сути.
Крутая лестница,
он падал на колени,
не в силах оторваться от земли
И в небо взвиться
словно гордый беркут.
Свободой насладиться окаянной.
И тайна:
Быть самим собой.
Не это ль счастье?
Дева приходила,
чтобы уйти с другим,
не оценив его любви молчание.
Как много сказано в его стихах ?
Замерзнув от застывший берегов
в семье друзей
хлебал тарелку супа.
Какая девочка ?
Не первое знакомство.
Под новый год
мерцали бенгальские огни.
На озере потухли свечи и
сладость поцелуя.
А где же он ?
Кто умирает от тоски
И в розыске,
ему сегодня плохо.
В бессмертие костлявый жест.
Задумчивый безмерно,
не из шустрых
Какою умною была невеста?
Ушедшая на резкий поворот,
Слов нежных, не читая от него.
|