Вот оно. Разнесется пеплом по вЕтру,
И возникнет из самих глубин, из самого дна.
Пьешь свой горький яд, и строго хранишь диету
Той души, что клочками свисает с остатков сухого бревна.
Вот оно. Дорывает последние части
Сердца битого, что когда-то запряталось в грудь.
Ты его оберегал от беды и напасти,
Но никто не спросил об этом. Ведь так, мой друг?
Вот оно. Так щемит и оно так свободно.
Что ты сделаешь, ради того, чтоб снова упасть?
Чтоб опять упасть на колени перед природой
И испить той безвкусной воды, ощутить себя всласть?
Вот оно. В черной тьме и при свете лета.
Вот же, вот. На начале лютой зимы.
Вот, надето поверх костей скелета,-
То границы твоей персональной вечной тюрьмы.
Вот оно. Ты готов с ним спорить?
Разломать, преступить свой тщедушный круг?
Мне ответят три буквы на ржавом поникшем заборе -
Если ты солидарен с этим, ты раб, мой друг.
|