Ты, ведь тоже питаешь надежды
и мечтаешь о вечной любви.
Ничего, что в лохмотьях одежда
и разбито лицо до крови.
Ничего, что разит перегаром,
за версту или даже за две.
Что слывёшь залежалым товаром,
и живёшь без царя в голове.
В забытьи засыпая на лавке,
далеко не последнюю ночь.
Ты, сказать бы помягче, шалава,
хочешь вырастить умную дочь.
Чтобы в старости стала опорой,
чтоб детишкам носочки вязать.
Мчится жизнь твоя поездом скорым,
ты, старуха уже в двадцать пять.
Средь бомжей, ты, возможно принцесса,
бьётся насмерть окрестный "бомонд".
Чтоб самцом стать твоим для процесса,
несмотря на дурной генофонд.
А ребёнок зачатый по пьянке,
что впитает с твоим молоком?
Ругань вечно бухающей мамки,
с каждым новым отцом - "синяком".
Что ты дашь в этой жизни ребёнку?
За душой ни кола, ни двора.
На бухло променяешь пелёнку,
от похмелья сдыхая с утра.
А когда ты умрёшь под забором,
лет, быть может, дай Бог в тридцать пять.
Сын иль дочь, тихо скажет с укором:
- Будь, ты проклята, хоть, ты и мать...
|