Рассказ про соседа, "бывшего вредного старика"

Пишу рассказ. Немного пьян. Коль что, простите за изъян.
Вредный сосед
Решил я поставить точку в наших отношениях с соседом. Замучил соседей, участковый скоро плакать начнёт. Взял поллитра и пошёл к соседу.
Я взял поллитра и к соседу
К тому, что злюка, постучал.
А после долго ждал ответа.
За дверью он стоял. Молчал.
Я постучал ещё тихонько,
Сказал ему :"Открой, сосед,
Поговорю с тобой я только.
С поллитрой я. Откроешь, нет?"
Открыл. Кажу ему поллитра. Давай, мол, выпьем, говорю. Лицо у него было напряжённое. После моих слов насчёт "выпьем, Батя", глаза расширились, губы задрожали. То ли от испуга, то ли ещё от чего. Посторонился, вроде как пригласил. Я прошёл на кухню. На кухне чистота и порядок, пахло вкусно борщом. Поставил на стол бутылку, спросил гранёные стаканы. Не с рюмочек же разговор начинать. Положил пакет с пирогами на стол. Соседка угостила. Вот, говорю, пироги на закусь, с капустой, зачем то добавил. С чего - то разговор надо начинать. Прикинул, по возрасту в Великой Отечественной наверное побывал. Давай, говорю, за Победу выпьем, скоро 9 мая. За наших, тех, кто не вернулся. Выпили стоя, не чокаясь. Смотрю достаёт банку с огурцами. Не пирогами же, мол, закусывать. Открыл крышку. Боже мой! Запах рассола обалденный. Достал огурчик, хрустнул. Как у мамы, в детстве, из бочки. Вкусные огурцы, говорю, где покупал. Ответ ошарашил :"Сам солил. Да, вот раньше в бочках, а ныне всё в банках." Говорит, что и в бочке бы солил, да есть некому. Чувствую, что - то гложет старика. Налил по полстакана, выпили. Молчит. Как то подтолкнуть надо, чую. И рубанул напрямик, мол, Батя, на сердце камень держишь. Поделись, авось пойму. Дальше мне плохо стало. Старик заплакал. Он не плакал, а тихонько выл. Налил себе и залпом выпил. В 16 лет удрал на фронт, боялся, что война без него закончится. Потом женился, избу построили. Жили хорошо. Двоих сыновей вырастили. Старший потом в Афгане без вести пропал. Младший остался с ними. Потом дали двушку, как ветерану. Сын женился. Вскоре жены не стало. И места старику тоже не стало. Выгнал сын его в старую избушку, что держали как дачу. Да и не показывался больше. Залатал кое-как дыры, стал жить. С однополчанами встречался. Друг у него был, ровесник. Тот как то занемог, сын приехал за ним, забрать решил к себе. Привёз попрощаться, посмотрел как старик живёт, да и пригласил с собой. Мол, поехали, дом большой, будете с отцом коротать вечера за шашками. Обидно было старику, от него сын отказался, внуков в глаза не видел. Чужой сын лучше родного. Не поехал, поблагодарил. Сын у друга богатый видимо, да сердобольный. Перевёз старика в квартиру отца, мол , живи и квартиру перепишу. Нет, взять квартиру, отказался, опять сын отберёт. Живёт, прописан в квартире, Помолчали. Он потом говорит, что обозлился на всех, у всех дети как дети, внуки. Долго с ним сидели, воспоминаниями делились. Говорю, мол , не злись, заходи, когда тошно будет. Жалко мне его стало и злость на него прошла. Когда уходил, он тихонько сказал, что больше не будет мне писать частушки. Да ладно, говорю, пиши. А потом пригласил меня на дачу к себе. Мол, зайцы там скачут. Наверное поеду. А завтра схожу к пионерам нашим, Тимуровцам, чтобы взяли на заметку старика - ветерана. От детской заботы оттает старик. Старика зовут Иван Антипович. Завтра по соседям пройдусь. Народ у нас понятливый, добрый. К сыну не пойду. Убью ведь гада.