Кровожадное, вечно голодное «светлое» чувство

Мы расстались с тобой, я ничем никому не обязан.
Ты «любовь» отыграла прекрасно, на то ты и прима,
мне на память оставив разлукой вскормлённые фразы
и, как дар, до скончания лет одиночества схиму.

На душе, кровоточащей строками, памяти жгут.
Если б был бы хребет – позвонки разлетелись бы с хрустом.
Мёртвой хваткой вцепилось в неё, как в ныряльщика спрут,
кровожадное, вечно голодное «светлое» чувство.

Я два года уже в кандалах равнодушия стен,
в цвет которых окрашено каждое новое «завтра»
и пульсация крови в каналах артерий и вен
совпадает с размеренным эхом шагов Минотавра.

Концентрат фантастической боли по нервам разлит,
на душе протавровано имя твоё, как на коже:
я в тебе навсегда потерялся, ты – мой лабиринт,
ты – судьба и любовь, ты моё наказание Божье.

Безысходность ночных размышлений сменяет усталость,
надевая вериг просветления тяжкое бремя:
по углам разведёт нас судья – седовласая Старость,
примирит нас едва ли, увы, архивариус Время.

Каждый день одиночества – бой без перчаток и правил:
предначертан исход, но сдаваться не мыслю без боя.
Мне любить суждено, пока богом приставленный ангел
не шепнёт «Собирайся. Пора. Я пришёл за тобою…»

Находясь на финальном отрезке земного пути
я хотел бы у Бога просить о единственной милости:
прикоснувшись к щеке твоей пальцами, молвить «Прости,
что посмел полюбить… что единственным стать не судилось…»

Но сейчас на душе, кровоточащей строками, жгут.
Если б был бы хребет – позвонки разлетелись бы с хрустом.
Мёртвой хваткой вцепилось в неё, как в ныряльщика спрут,
кровожадное, вечно голодное «светлое» чувство