Поэма "Теория себя" Песнь первая

Осень…
Черные птицы сливаются в небесах,
С переливающимся на ветру листопадом.
Часов в восемь,
Природа тускнела, погибала на глазах-
Всего града.
Сплошным холодом начиналась озимь,
Утро… солнце просыпалось, теряясь в облаках,
Под марш свинцового парада.

Бледные стены…
В покоях университета ютилось мало народу,
Не обретая тени в серый мрак.
Обвязав ночью свои раненные вены,
Она сумела обойти сырую погоду,
Явится на химию, науку веществ и их благ.
После очередной перемены,
Заполняя красками одинокую свободу,
Она вошла в библиотеку, одобрив выбранный собою шаг.

Пыльная книга…
Положив перед строгой госпожой карточку свою,
Айлиш попросила последний том, N-ной поэмы.
Грустью задумчивого лика,
Проводила взглядом по полкам и на краю-
Стола, одна книга упала, создав проблемы.
Она вздохнула, почувствовав себя дико,
С пустых страниц потекла кровь на обложку всю,
Но заметил это лишь ее персонаж, старой богемы.

Тихо спящий поэт…
Пройдя медленно, но до конца зала,
Айлиш присела рядом с широким окном.
По волосам ее плавно двигался свет,
А она все беспокоилась, что не сказала,
Как изорван варварами весь этот том.
Временной след…
Привел сюда того, кого сегодня не узнала-
Боль его, живущая гранатою в нем.

Встреча с Анареттой…
Больше года он ждал ее появления,
Пройдя сквозь свой армейский долг.
Тишина крутилась по пальцам монетой,
Он долго смотрел на свое вдохновение,
Прикоснулся нежно к щеке, словно ангельский шелк.
Всегда аккуратно, опрятно одетой,
Поэт не смог посвятить свое откровение,
Потеряв в смысле жизни следующий толк.

Сломанное перо…
«Анаретта милая, прощай,
Больше не думай обо мне никогда,
Пусть об истории нашей помнит лишь серебро!»
«Но, давай…»
«Нет, не говори ничего, я отпускаю тебя, навсегда!»
Он отвернулся, чувствуя, как воспламеняется его нутро,
Слыша траурное пение вороньих стай,
С серебряной монетою, что пронес сквозь года.

Малый карандаш…
Художница быстро начертила наброски,
Тут же превратив в некую картину.
Постоянная практика заполняла старый багаж,
Наконец из под ее готической прически,
Появилось творение, со вниманием на середину.
Улыбающийся тоскою персонаж,
Наткнулся на разговор жесткий,
Проспорив подброшенную ей в книге мину.

Берег тревожного конца…
Юная незнакомка показала свой труд,
Конечно же, своим дождливым глазам.
Красные розы-сердца,
В вазоне, которые уже не создают,
Отдав ремесло это, чужим купцам.
Поэта потревожил резкий тик лица,
Дань за бессонные ночи, благородный суд-
Оставил ему разум, разорванный поэзией вымышленных дам.

Черная роза…
Лежала совсем рядом с поэтом,
Что сразу же услышал ее сладостный аромат.
Кругом шепталась однообразная проза,
С каким-то непонятным светом,
Обирающим истоки жизни в свой взгляд.
Он взял ее в руки, но былая поза,
Осыпалась в прах, став необъяснимым предметом,
Которому нельзя дать имя, кроме некоторых дат.