Первые татары. Часть вторая

Теперь, когда Вам становится понятно кто я и где происходила история, которую я собираюсь рассказать, можно перейти от узбеков к татарам.
Так вот, я родился в еврейской семье на Павловке где и жил почти до шести лет, и татар никогда не встречал. Ну не сложилось.
Поэтому, когда мы переехали и нашими новыми соседями по подъезду в квартире напротив оказалась татарская семья, то для меня это было что-то новое. На вид они ничем не отличались, но говорили на языке, который я никогда до этого не слышал и конечно же не понимал. Я спросил у родителей, в чем дело, и мне сказали, что это наши соседи, что они татары, поэтому говорят по-татарски. Меня это объяснение устроило, т.к. в свои шесть лет я знал, что узбеки говорят по-узбекски, армяне по-армянски, евреи по-еврейски и все, не исключая русских, говорят по-русски. Короче говоря, я тут же пошел с ними знакомиться.
Я постучал в дверь. Мне открыла полноватая женщина средних лет, очень видная, значительная и важная. Она поинтересовалась, зачем я постучал, и я сказал как есть, т.е. что зовут меня Давид, живу я в квартире напротив и пришел в гости для того, чтобы познакомиться с ними и послушать как они говорят по-татарски. Они смеялись так, что наш новый дом чуть не рухнул.
Это были мои первые татары. Нужно сказать, что не много я в жизни встретил людей настолько же приятных приветливых и добрых. Женщина открывшая мне двери, была по сути главой семьи, её звали Фатимой Салеховной, я звал её - тетя Фатя. Там же проживала ее дочь Нелочка с мужем. Да, не Нелечка, а Нелочка, я не оговорился. Так ее в семье называли. У Нелочки с мужем был сын Ренат, он был старше меня на шесть лет, и ещё был у них на воспитании трехлетний Вовка. Он был племянником Фатимы. Семья была замечательная, дружная. Отношения были такими теплыми и искренними, что мне всегда казалось, что дом этих людей обнимает меня. И если подумать, это не казалось, это так и было все двадцать девять лет моей дружбы с Вовкой. До последнего дня, пока я не уехал из Ташкента.
Почему я акцентирую внимание на том, что это первые татары? Потому, что я в дальнейшем, встретил и подружился со многими другими татарами.
В Узбекистане все гостеприимны, но у татар гостеприимность особая. Так складывалось, что если я однажды входил в татарский дом, я всегда в этот дом многократно возвращался. Эти люди сразу становились друзьями навсегда. Сейчас я точно знаю в чем заключается эта особенность. Она в простоте с которой тебя встречают. Ничего не делается специально. На то время что ты в гостях, ты просто вливаешься в то русло, по которому течет жизнь в их доме на этот момент. Мать моего нового знакомого без церемоний могла спокойно и строго сказать пацану, которого она впервые видит: " - а ну ешь давай..." Т.е. так запросто, так по свойски, точно так, как со своим сыном, точно так, как на меня могла бы прикрикнуть моя мать. Чувствуешь себя так, будто ты и не гость совсем, а был здесь много раз, просто забыл. Или, например мне, уже взрослому мужику, отец товарища мог сказать - два часа уже здесь болтаете, жена хоть знает где ты? Наверно пора дома чем-нибудь помочь... Такое, и в таком тоне только отец может сказать сыну, и как-то получается, что в этот момент он и товарища отец и мой отец. И не подумаешь обидеться, ведь дело говорит, учит дурака. И конечно, отшучиваешься, но встаешь и топаешь домой.
Может быть это что-то в татарской крови осталось от тех древних кочевых времён, когда тот, кто мог войти в юрту, считался своим, а раз свой, значит и всё пополам и никаких церемоний. Расстаешься с ними, а тепло общения остается и хочется вернуться в этот дом, по возможности участвовать в их жизни, а они участвуют в твоей - с первой минуты. Татарам, по крайней мере тем, с которыми мне посчастливилось общаться, не свойственна манерность, которую я терпеть не могу. Если вижу манерность, начинаю озираться по сторонам потому, что лицемерие где то рядом. Отсутствие же манерности совершенно не означает, что отсутствуют манеры. Скорее наоборот.
С Вовкой всё было не просто. Поскольку он рос без отца, и фактически без матери, он всячески доказывал, что он не хуже других, хотя никто и никогда не пытался доказать обратное. Он был явным переростком. Несмотря на разницу в два с половиной года, он был такого же роста как я, несколько плотнее и сильнее меня. Он все время хотел доказать, что даже будучи младше, ни в чем не уступает, и мне приходилось все время доказывать, что я старше и по любому во всем впереди. Мы ссорились и мирились по нескольку раз каждый день. Вовка любил дразнить меня и провоцировать. Я всегда был терпелив, но он был очень упорным. Зная все мои слабости, все болевые точки, он всегда добивался своего - того, что я не выдерживал и кидался на него с кулаками. Я конечно тоже был не ангелом, и не раз давал достойный повод для того, чтобы ему захотелось со мной сцепиться. Мы, катаясь по земле, колотили друг друга до тех пор, пока нас не разнимали взрослые. Мы, порой, дрались так, что родители не сразу могли остановить кровотечение. Но прожить день не увидевшись, мы не могли. Когда драка заканчивалась и нас растаскивали по домам, ненависти хватало только на время пока меня ругали, отмывали и смазывали ссадины и раны зелёнкой или йодом. Как только обработка заканчивалась, я бежал во двор, нужно было быстрее увидеть Вовку и помириться. Я не перестаю удивляться, вспоминая то. каким острым, сильным и взаимным было чувство радости каждого нашего примирения. Ради этого чувства можно было перетерпеть любую боль и зелёнку. Сейчас, когда я вспоминаю, анализирую детали, мелочи, последовательность событий, я вижу, как год за годом наши отношения крепли и менялись, как проникала в них какая-то особая укрепляющая дружбу химия, а агрессивность и соревновательность менялись на понимание, преданность, взаимное уважение.
Мы оказались в одном доме потому, что дом был ведомственный, предки работали вместе, и кстати, были в очень хороших отношениях и на работе и дома. Мы с Вовкой знали друг о друге всё. И что у кого творилось дома, и в школе, и про дела с друзьями и с девчонками. Никаких секретов не было, полная взаимная осведомленность. Все его школьные друзья стали со временем моими друзьями, все мои - дружили с ним.