Феофан Матрёшкин или Не всё то золото, что блестит

Швыряла света серебро горстями в ночь луна,
как оборванке у ограды храма.
На поиск звучных рифм транжирил Вечность Сатана,
приняв на грудь от стресса двести граммов.
Властитель ада сам не свой, натянут каждый нерв,
строкой арканил лунную дорожку.
В миру, средь смертных грешных был известен Люцифер
под псевдонимом Феофан Матрёшкин.
О чём писал? Да всё о том, чего он был лишён:
любовь, добро – сентиментален, сволочь…
Творец творцов, ни дать, ни взять, как есть Пигмалион,
влюблённый в душку-Галатею - полночь.
Пергамент, пузырёк чернил, перо и к ним свеча:
классический сюжет – творец в ударе.
В конце концов, есть слабости свои у палача,
как и у прочей мелкой божьей твари.
Писал, стервец, как нестерпима боль сердечных ран,
пусты рассветы и мрачны закаты.
«Ай да Матрёшкин! Ай да сукин сын! Ай, Феофан!» -
превозносили Дьявола фанаты.
Никто из них ни сном, ни духом в чём же был подвох –
тщедушным дедом был нечистый с виду.
Но этот дед в плетенье рифм был совершенный бог,
сошедший в бренный мир, оживший идол.
Шагнула в лета знойный ад поющая весна
и стало пеплом прошлого «сегодня».
И вот, внезапно, вспомнил разомлевший Сатана,
что он, вот чёрт! владыка преисподней.
Там, высоко над головой, чернела неба высь
в тату созвездий, созданных Всевышним.
В аду – застой, бедлам без шефа, черти заждались.
Там дом, родной. А здесь он – третий лишний.
Сломал перо в сердцах, в пергамент плюнув и в весну:
потехи час прошёл, берись за дело.
И Феофан Матрёшкин сном безвременным уснул,
на память миру оставляя тело.
Пал бездыханным и к рассвету затвердел, как кость.
Был отключён от благ, превысив трафик.
Сыграл, бедняга, в ящик. А вот тут и началось
под скорбный вид и грохот эпитафий…

Ах, какой же он был лапушка… Ах, какой же он был заюшка…
Ах, как добр был и как был сердечен – хоть на рану, как пластырь, клади.
А стихи – ох и трогали за душу… Неожиданно как-то, ну надо же…
Что поделаешь – век наш конечен, но бессмертие ждёт впереди.

Поднялись борзописцы столичные, разнесли, как синицы, по миру весть :
пал поэт, мол, невольник чести, не простой рифмоплёт – рифмобог.
Ах, какие в нём качества личные! Ум и совесть, в компании с ними честь.
Жить и жить бы ему, лет так двести. Жаль, и ста продержаться не смог.

Да, таких, как он, и не сыщешь-то… Жил по совести да по правилам…
Натурально, светильник разума, хоть и простенько жил, без затей.
Мысль по белому чёрным вышита: нимбы вешаем, крылья ангелов,
украшая хвалами, как стразами, на порядочных с виду чертей.