Старая история.

Питер был только частью круиза,
Пусть и самой красивой, но частью.
И сошла к нам Мария-Луиза,
На беду, на мою или к счастью.
Помню день был дождливый, воскресный,
Не заладилась как-то халтура.
И, о Чудо!.. Вдруг ангел небесный,
Мне махнул своей ручкой с бордюра.
В откровенно растёгнутой блузке,
(Не последний скажу я вам до'вод)
Попросила, картавя по русски,
Показать, по возможности город.
И я понял тогда - привалило...
И катал интуристку со свистом,
От Крестов, вдоль Невы, до залива,
Под мелодии Ференца Листа.
И от Лавры катал, до Дворцовой
И в Дом Книги. Ей нравились книжки.
И в обычной потом пирожковой
Налегали на кофе и пышки.

А попозже, мы встретились снова,
Где-то в восемь, у Стрелки, на спуске.
По французки я точно, ни слова
И она еле-еле по русски.
Очень странно - немая прогулка.
Я держал её бережно руку
И шаги наши вторили гулко,
Учащённо сердечному стуку.
А потом в сувенирном подвале,
Я представил её как подружку
И знакомый от сердца (едва ли...)
Ей вручил антикварную кружку.
В эти Белые, Белые ночи,
Так влюбилась Мария-Луиза
И чем ближе к утру, тем короче
Часть большого, морского круиза.
Я всё знал и во всём соглашался
И краснел, к ней слегка прикасаясь
И никак, чёрт возьми, не решался
И молчала она, улыбаясь...
А вот дождик и капал и капал
Размывая минуты прощальные.
Мы стояли обнявшись у трапа,
Очень мокрые, очень печальные.
Вспоминать невозможно без грусти
И тогда уже было понятно,
Что меня "туда" вряд ли отпустят
И она не вернётся обратно...

Где-то в тихом предместье Парижа
Проживает Мария-Луиза,
Очень милая с виду старушка.
Вяжет внукам носки у камина,
Любит чай с ароматом жасмина,
Руки греет ей старая кружка...