Сирота

- Антихристу ему ни к чему вера. Таким народом управлять проще и легче? Когда человек ни Бога, ни чёрта не боится, то он тогда не в меру бесится. Душа у него становится припадочной. При падучей болезни человек так обезображивается, родственник родственника не узнаёт, вот насколько меняется лицо человека. А о душе уж и говорить не приходится. Будто из груди его сердце сокол или, точнее сказать, гриф вынимает. Когда я нёс службу однажды, вдруг вижу, как одна женщина внезапно рухнула на пол, а за ней, смотрю, и мужик какой-то, в тёмном бешмете не устоял на ногах и тоже оказался на полу напротив алтаря и давай колотиться так головой, что алтарь задребезжал, словно Христос сошёл с пригвоздённого креста. А тут смотрю и Меланья Лукина следом за ними легла на пол, и давай биться об пол головой. Юбка у неё задралась, обнажая все неприличные телеса. И самое главное мне службу не прекратить – она только и началась. Паства молилась и молилась, не обращая на них внимания, отступив от их места валяния на полу. Что на них так повлияло? Похоже, очень впечатлительными были. Боль Христа на себе, очевидно, прочувствовали.
- Про припадки, говорят, что они типа тоже с заразой рядом ходят. Вот и началась припадочная ненависть к религии, перекрестившись, добавила попадья, продолжая собирать вещи и укладывая всякую мелочь то в корзины, то в бочки, то в вёдра, какая только ёмкость попадалась под руку.
- Это ещё не всё я тебе рассказал тогда, матушка. Да не хотел душу твою бередить. Уже, когда я начал читать псалом пятидесятый: « Помилуй мя, Боже, повелицей милости Твоей, и по множеству щедрот Твоих очисти беззаконие моё. Наипаче омый мя от беззакония моего, и от греха моего очисти мя, яко беззаконие моё аз знаю, и грех мой предо мною есть выну. Тебе единому согреших и лукавое перед Тобою сотворих; яко да оправдишися во словесах Твоих и победиши всегда судити Ти. Се бо, в беззакониих зачат есемь, и во гресех роди мя мати моя…» И тут вижу: друг за другом стали ложиться на пол прихожане и биться головами и ногами обо что придётся. Я сам-то чуть не обезумел. Думаю, чего это они? В голову всякие мысли стали соваться в мой мозг. Думаю, что, может, они все сговорились, чтобы сорвать службу?
- Ой, батюшка, как это ты сразу не прикинул и не примерил в своей умной голове? Конечно, бунт сей. Нарочно они замыслили эту панику. Большевики и подстроили чай? На что только не способны? Всякую пакость можно от них дождаться.
- А дальше пошло и поехало: валиться стали все и стар и млад. Но я упорно читал и молился, продолжая псалом: «Се бо истину возлюбил еси; безвестная и тайная премудрости Твоея явил мя еси. Окропиши мя иссопом, очищуся; омывши мя, и паче снега убелюся. Слуху моему даси радость и всесилие; возрадуются кости смиренныя…» И как только я это прочёл, тот самый мужик в бешмете, с красным лицом, как у сваренного рака, и бычьими глазами подбегает ко мне с подогом, крича, что есть мочи у него: « Мы сейчас покажем тебе кости смирения! Будешь ты тут молитвиться! Что ты нас заставляешь Христу, еврею, поклоняться. Что, поп, тебе не всё понятно что ли? Все кости тебе переломаем. Русичу ни к чему лизать пятки и заднюю часть нечистого. Хоть Христос, хоть Иуда – один чёрт. Они всю смуту на правоверных и наводят. Да ты сам, поп, задумайся? Кто к власти пришёл? Кто смуту на Россию навёл? Не уж то твоя умная голова не поймёт сие? Только евреям места мало на Земле. Бродяги они, как цыгане – везде лучшей жизни ищут. Народ, конечно, умный, и знает, чего хочет, и знает, где можно смуту навести. Что мы славяне – идолопоклонники им можем предложить в распрях наших бывших князей и царей. Их культуры к семи тысячам годам придвигаются, а России только, как младенцу, только две тысячи.

Продолжение...