После этого Фамилия Максютина стала звучать по местному районному радио. О молодой практикантке писали в газетах. И даже дали отличную характеристику для поступления в сельскохозяйственный институт без экзаменов. А вот сейчас… Деревня Чухарево, где она главный зоотехник. И в этом совхозе «Заветы Ильича», она выросла, как профессионал, специалист и, можно сказать, влюбилась впервые. До сей поры несёт свою любовь, молча, безответно.
Вот так она вспоминала: «Это было давно. А, может быть, и вообще ничего подобного не было, и быть не должно. День первый. Седьмое или шестое сентября я впервые переступила порог совхоза « Заветы Ильича».
Он вышел из кабинета и пригласил меня в кабинет, пропустив впереди себя. Я его увидела. Меня обдало то ли холодной водой, то ли по телу прошёл электрический ток. Я стала неосознанно понимать, что с этим человеком и мной должно быть нечто такое, что не подчиняется и никогда не подчинится разуму и здравому рассудку. Я почуяла, как волчица, что я ему очень понравилась. Его лицо залила малиновая краска. О себе даже страшно произносить. Тело моё обмякло, слова терялись, руки дрожали, когда я показывала свой красный, как моё лицо, диплом об окончании института.
Итак, он меня благословил на работу главного зоотехника совхоза.
И с этих самых времён он никогда не покидал мою бесшабашную голову. А вдруг… невзначай, он так же думает обо мне».
А была ли это нитесвязующая между мужчиной и женщиной духовная связь, которой не было в телесности неопровержимым фактом бытия этих таких красивых и молодых людей, но которые обладали таким электрическим притяжением, как плюс и минус в электрической цепи.
Любовная связь в повествовании женщины, а не мужчины. Принято утвердительно убеждать человечество в том, что о любви красочно, убедительно, совершенно, с благородством и пошлостью, с ранимой и душещипательной нежностью пишут лирики и прозаики – мужчины. Им также доступно с гнойным отвращением писать об изменах и разврате человечества. Хотя… сами же порой первыми втекают в это зловоние, усыпанное шипами из роз и из коего часто, запутавшись в паучьих нитях, не могут с достоинством выйти, и оказываются они же сами задушенными и высохшими, как мухи в паутине, убитые паучихой.
Впоследствии долго и упорно ломают свою чугунную, пустую голову, твердя почти постоянно одну и ту же фразу или несколько от идеи далёких мысли:
-Не знал. Не предполагал, что она такая? Не думал, что она так похожа на свою мать? Жизнь не с матерью, а с ней, упуская при этом информативности генетического родства дочери и матери. Поспешил. Поторопился. Надо было лучше вызнать её змеиную натуру моего удушения будущими наследниками.
Где была допущена та грань сближения? На что «купился»? На красоту? Нет! На богатство и состоятельность её и родителей. Нет! Конечно, нет! Но… обжёгся! Теперь, как горькая полынь, на моих устах её имя, и не только, но всех ближайших и дальних родственников, которые во время свадьбы выдавливали из своего спиртного горла: «Горько!» Она мне, как тяжкая кила и кирка полного разочарования и недоумения.
Продолжение...
|
|