Птица, не умевшая летать.

Не все так просто в этом нашем мире,
Как видно, что на все воля Творца -
Кому-то ну на все приходят силы,
А кто-то не доходит до конца.

Природа по веленью возмутилась,
Да так, что не возможно угадать,
И вдруг на белом свете появилась
Та птица, не умевшая летать.

В то время, как пернатые взмывали
Огромной стаей в синий небосвод,
Она за ними скромно наблюдала,
Мечтая, что придет и ей черед.

(Продолжить)
Что крыльями взмахнет над облаками,
Что в небо окунется черный клюв,
И птицы восхищенными глазами
Посмотрят на полет, теряя дух.

Но день за днем, из них текли недели,
А лап ей от земли не оторвать.
И птицы, насмехаясь, громко пели:
"Дурная, не умеешь ты летать."

И крылья без полета изнывали,
При взгляде на свободы синеву.
Душа той птицы кровью обтекала,
От неба уводя ее во мглу.

Земля - как будто каменная клетка,
Ей тесно так, ей душно здесь внизу.
Как будто телом бьется внутри сетки,
Роняя вновь горячую слезу.

Ей неба не хватало, дырка, пусто.
И так хотелось это испытать...
Но думала она с особой грустью -
Я птица, не умевшая летать.

Пока другие птицы гордо, статно
Парили, как могла она лишь в снах,
Она пыталась, но безрезультатно,
Лишь с жаждой оказаться в облаках.

Стесняясь своей немощи, уродства,
От стаи стала дальше уходить.
Другие, отвергая с нею сходство,
Ее и не пытались возвратить.

Так год за годом складывался прочно,
Пытаясь свое тело ввысь поднять,
Казалось всем уже настолько точно -
Вот птица, не умевшая летать.

Однажды, потеряв уж веру, силы,
Другая птица к ней сквозь стаи гам
Приблизилась и просто предложила
Поднять ее на небо, к облакам.

Не думая совсем, та согласилась,
В надежде исполнения мечты,
За крылья крепко лапой ухватилась
И стала ждать великой высоты.

Но сколько они вместе не старались,
Не вышло и слегка ее поднять.
Никак совсем у них не получалось,
У птицы, не умеющей летать.

И стало ей тогда совсем тоскливо,
Ведь так возможность-то была близка,
Но вновь провал, опять недостижима
Небесного шатра та высота.

И снова шар невиданною клеткой...
И не у кого даже ей спросить.
Но видит - черный ворон там на ветке.
Быть может, знает он, как поступить?

Ответил ворон, щелкнув своим клювом:
"Не знаю, ведь мне Бога не понять.
Но ты, какой была, такой и будешь -
Ты птица, не умеет что летать.

Тебе не изменить Судьбу слезами,
Попытками тут тоже не помочь.
Ты можешь лишь смотреть сейчас за нами,
Летающими в небе день и ночь.

Ходить рожденный, он летать не смеет,
Бессмысленная трата своих лет.
Надежда пусть тебя немного греет,
Но в небо нет, не куплен твой билет.

Не надо ничего из себя корчить,
Ведь не тебе Судьбу свою решать.
И через сотни лет тебя все будут помнить,
Как птицу, не умевшую летать."

Закончил ворон речь, чуть усмехнувшись,
Жестоко, будто камень, кинув слог.
Собой довольный, бодро встрепенувшись,
Покинул свой насест и был таков.

А птица, вспоминая его речи,
Себя от слез держала, как могла,
Ссутулив угловато свои плечи,
Не видя приближения орла.

А он же, как король, усевшись рядом,
Как будто бы не зная, как начать,
Спросил немного резко, зато прямо:
"Ты - птица, не умеет что летать?

Хочу тебе сказать я откровенно,
Труслива ты. А может лишь глупа.
Давно смогла бы ты летать, наверно,
Желанна бы была та высота.

Другие птицы быстро, ловко, прытко,
Бросаются с обрывов прямо вниз,
А ты свои забросила попытки
Подняться на сияющую высь.

Не надо и секунды сомневаться,
И счастья раз за разом все пытать,
Чтоб больше никогда не называться
Той птицей, не умела что летать."

Она, его заслыша, встрепенулась,
И снова, будто выплыв из мечты,
Неспешно, грациозно оттолкнулась....
И сразу отлетела от земли.

И радость ее мигом охватила,
И солнце сразу вышло из-за туч,
О всех своих несчастьях та забыла,
Когда ее коснулся яркий луч...

Но горькая реальность возвратилась.
Мгновения хватило ей упасть.
И вновь она все глубже убедилась
Что не летать ей в этой жизни всласть.

Отчаянная боль тут захватила,
И птица все решила для себя.
Чтобы и кто не говорил ей,
Но в небо не подняться никогда.

Орел качал своею головою:
"Попробуй, получилось ведь почти!
Еще чуть-чуть, и станешь ты другою,
Взмахни крылом и просто вдаль лети!"

Но птица отвечала обреченно:
"Не надо чушью разум забивать.
Мне это понимать ужасно больно,
Но вряд ли я смогу уже летать.

Пути Господни неисповедимы,
Но, видимо, мне так уж суждено,
И сколько не потратила б я силы,
Летать мне в этой жизни не дано."

Нахмурился орел, ее услышав,
В ответ же ничего ей не сказал.
Спустя минуту, тихо, словно мышью,
Он вдаль уже безмолвно улетал.

И ворон засмеялся сипло где-то,
Смакуя удручающий конец.
А птица поняла, что ей ответы
Раскрыть наверно может лишь Творец.

Года прошли, кому-то очень бурно,
А нечего ей даже вспоминать,
Настолько может жизнь быть такой трудной,
Для птицы, не умеющей летать.

Старели ее перья, глаз не видел,
Из часа в час ей только тяжелей.
И думала она, что это, видно,
Пришел конец ее несчастных дней.

Она все эти годы оставалась
В пещере, где не видно синевы.
Летать она и вовсе не пыталась,
И видела о небе только сны.

Но вот, уже предчувствуя кончину,
Последний раз решила посмотреть,
На горя своего одну причину -
На небо перед тем, как умереть.

Пошла она к обрыву, что у моря,
Где ветер больно сладок, дик и свеж.
Где волны, разбиваясь, глухо стонут
У стен из серых каменных одежд.

И Солнце освещало купол неба,
И снова позволяя ей понять
И думать: "Полетать хотелось мне бы....
Мне - птице, не умеющей летать."

Решивши, что терять она не может,
Она с разбегу полетела вниз.
И тут случилось чудо, будто боже,
Она смогла подняться в эту высь!

И Солнца ее перья нежно грело,
Пока она купалась в облаках.
И сердце глубоко в груди запело,
Как было с нею раньше только в снах!

И стая удивленно всполошилась,
Все головы там стали задирать,
Еще бы, полетать ведь получилось
У птицы, не умеющей летать!

Земля отныне стала ей не клеткой,
А маленьким внизу клочком камней.
А ворон вдруг с своей свалился ветки,
В волнении не усидев на ней.

Орел кивал довольный этой птицей,
Все думая, что можно ведь хотеть,
И пусть десяток раз и ошибиться,
Но можно все равно потом взлететь.

Когда ее тянула в небо сила,
Не сможет ничего здесь удержать.
Ведь даже в небе птица воспарила,
Которой не дано было летать.

Она, забыв про силы притяженья,
Исполнила теперь свою мечту,
Черпая из полета наслажденье,
Запомнив глубину и красоту.

По-хитрому устроена природа,
Но жажды нашей к небу не отнять.
Важна нам эта синяя свобода
Как птицам, не умеющим летать.