В пустой каморке два на восемь
Опустошенно глядя в пол,
Я молча пил глотками осень
И пел про то, как снег пошел.
Горел в домах неярким светом
Уюта радостный покой.
Там места нет слезам и бедам,
Они все здесь, где пахнет тьмой.
В моем пристанище убогом
Чужой смешок царапал слух.
И я в ошейнике нестрогом
Сидел один. Один из двух.
Фонарь подмигивал далекий
Из пустоты оконных рам.
А я разбитый, одинокий
Звонил напрасно докторам.
Никто не слепит так как надо.
Одно ложилось к одному.
Зеркально-чистою прохладой
Закончив пыль и кутерьму.
Душа больная силясь в строчках
Платить как надо по счетам.
В искусстве зверя-одиночки
Уметь не мстить своим врагам.
А однобокий взгляд тревожно
Искал опоры в пустоте.
И если б было ему можно
Запутался бы в красоте.
Но тщетны, тщетны утешения,
Когда неровен день и час.
Подсчет ведется прегрешениям,
Тому, что связывало нас.
Раскрыты шторы. Угол зрения
Менялся в разных плоскостях.
И дрогнула струна терпения.
Опять вода кипит в глазах.
За эту слабость презирая,
Я проклинал себя не раз.
Не продаю, не отбираю,
Не заставляю свой рассказ
Часами слушать во внимании.
Ищу лишь руку, чтобы встать,
Чтобы в пустом холодном здании
Не дать себя переломать.
|