Грань терпения

Занудным шорохом крысиным
Встречало утро свою рань,
А я потоком примитивным
В сердцах выстраивала брань.

И коммунальная система
Ковала ярость день за днем.
Давно отлаженная схема
Стянула нас тугим ремнем.

Постылый голос с упоением
Читал мне судьбы чуждых лиц,
Взахлеб смеялся, с восхищением
Он комкал полотно страниц.

Настольною игрой встревожен
Шаблонный вечер между стен.
И образ тайный невозможен,
В разнузданных сетях измен.

Прощение теплилось отважно,
Само себя, стремясь изжить.
И воздух становился влажным,
И больше не хотелось пить.

Народный вой псевдоединством,
Нелепым гимнам вторил вновь,
Оправдывая свое свинство
Лишь гулкой пустотой голов.

И наплевательство гуляло,
Плескалось водкой и вином,
Пленило, пело, окрыляло,
Забыв, где был оставлен дом.

Смеялось бурное веселье
Над будничным теченьем лет,
Чтоб после, мучаясь похмельем,
Писать с себя худой портрет.