СОН

(сказка для внучат)

Я вливаюсь в реку сна
Ручейком сознания.
Вдруг всплывают имена,
Даты и названия.
Все известно мне давно,
Что и как случится,
Но охота все равно,
Знать, чем завершится.

Как обрывки кинолент
Вижу детство и Ташкент.
Вижу деда, вижу двор,
Вижу синь Чигманских гор.
За дувалом вижу сад,
Где чернеет виноград.
Снова Рисовый базар,
Снова плещется Салар.

Вот верблюдов караван
Весь вьюках везет саман.
Арбакеш на ишаке,
В тюбетейке и платке,
Споря с ишачком упрямым,
Тычет в бок его каламом.

Развалившись, как гусыни,
На арбе желтеют дыни.

Тают в дымке минареты;
Петухи горланят где – то,
Сушится кизяк на стенах.
Кувшины ныряют в пену,
Крутится чигирь устало,
Ось поскрипывает вяло,
И по желобу вода
Разливается в садах.

Вижу сверху двор чужой,
Где опа над паранджой
Люльку детскую качает
И тихонько напевает.
Аксакал в полдневный час
Совершает свой намаз,
Под колени коврик старый,
Подстелив в тени чинары.

Под чинарой достархан.
В центре бронзовый кумган.
На кошме кругом халаты,
Чалмы брошены и смяты.
Свалены хурджумы грудой,
Кетьмени лежат повсюду.
Ходит по рукам чилим,
Стелется тягучий дым.
Группа молодых дехкан
Курят анашу и план.
Глухо тренькает дутар.
От котла струится пар –
Все понятно и без слов –
В нем томится жирный плов.
Есть конечно, как всегда,
И самса и мешалда.

Дремлет строй плакучих ив,
В хауз ветви уронив.
Задремали тополя,
Дремлет пыльная земля.
С кроной, круглой, словно мяч,
Спит столетний карагач.
Зреет сочный кок – султан.
Дремлет знойный Туркестан.

Где Дархан – арык течет,
Там мой дедушка живет.
Бабушка моя хромая
Все ворчит, меня ругая,:
«Ты – кандальник, ты хунхуз,
Ждет тебя бубновый туз
Погоди, башибузук,
Не минуешь моих рук.»

Вот и я, бегу босой,
Подгоняя колесо.
В пенном кружеве урюк.
Бродит по двору индюк.
Балхана и сено в ней
Для коровы и коней.
Снова я на балхане,
Как и в детстве, и во сне.

Снова чей – то нежный лик
В голове моей парник.
Ах, откуда мог я знать,
Что меня ласкала мать?
Неужели это было?
И куда – же все уплыло?
Детсвто, бабушка и дед.
Сколько же промчалось лет?

Слышу, как журчит арык.
Слышу перепелки крик.
Над арыком, в чайхане,
Пиалу подносит мне
Сам чайханщик и вручает
Синий чайничек с кок – чаем.
К чаю кишмишу немножко
И горячую лепешку.
Вижу, будто наяву,
На подносе кос – халву.
Сразу полон рот слюны –
Вот – бы все такие сны!

Стоп. Перехлестнулся сон.
Мне пятнадцать. Я влюблен.
Только тайна в сердце скрыта.

И под звуки «Риориты»
На катке, что в Горсаду,
В парке с Ней скольжу по льду.
Над Невой голубизна.
Задержать бы нитку сна.

Промелькнуло. Стала тьма.
Не сойти бы мне с ума
Вспышка. Грохот канонады…
Значит снится мне блокада.

Вздыбился на камне конь,
Всадник выбросил ладонь.
В муках корчится змея,
Яд на время затая.
Чтобы не сверкали шпили,
Позолоту перекрыли.
Серы шпили, купола,
Сера над Невою мгла.

Рвы копают стар и млад,
Защищая «юный град».
Строят блиндажи солдаты.
Ежедневный артобстрел –
На панелях груды тел.
Окна выбиты в домах.
В душах вымер смерти страх.

В волны серые Невы
Смотрят раненые львы.
О гранит снаряды бьются
И в бессильной злобе рвутся.
Возникая, как из Леты,
Смотрят тихие скелеты.
Боже! Боже, сколько их
Мертвых сверстников моих???
Сонный бред… мираж… кошмар
Вой сирен и доски нар
Костыли, бинты, тревоги;
Всюду трупы, руки, ноги…
Холод, голод, Царство смерти…
Ох, не верьте мне, не верьте !!!
Разорвись липучка сна !!!

Всплеск. И вот уже весна.
В Эльбе тонут облака,
Сонно плещется река.
В гимнастерке и пилотке –
Это я плыву на лодке.
Тишина, простор, покой.
Что – ж душа полна тоской?

Мир. Окончилась война.
Вся в пожарищах страна.
Но не время горевать –
Мне всего то – двадцать пять!

Сфинксы выплыли из тьмы –
Я на берегах Невы.
Вновь со мной этюдник, краски –
Я творю цветные сказки.
Годы листьями летят.
Снова ожил летний сад.
Шпиль над крепостью блестит,
Ангел в облаках летит.
Веет теплый ветерок.
Отчего - же я продрог?
И куда – то все иду,
Все кого – то жду и жду…
Окна, где цвели мечты.

Сон! Прервись! Дай отдышаться!
Сердце хочет разорваться!
Вся страна – сплошной погост!...
Щелк! И вдруг Бруклинский мост?
Я тяну сухие руки-
Там мой сын, там мои внуки…
Далеко. Не дотянуться.
Боже! Облегчи их дни,
Помоги и сохрани!

Динь – ди – линь!
Тревожный звон
Это значит телефон.
Слава Богу – разбудил,
Только я совсем без сил.
Слышу в трубке чей-то крик:
«Что с тобой? Ты жив старик?
Потерпи еще немножко,
Я позвала неотложку!»
Жив – то жив, почти проснулся,
Только не совсем очнулся.
Был какой – то сонный бред.
Длился будто сотню лет.
Не волнуйся, буду ждать».
Где костыль? Пора вставать.

Вдруг в башке мелькнула мысль:
Что за сон? Каков в нем смысл?»

Знаю я от боли средство.
Деда, бабку, старый двор
Не забыл я до сих пор.

Ну, а сон – белиберда,
Позабуду, как всегда.

6 - 10 марта 1989 г. Москва
Оленев В.В.


Словарик местных слов и пояснений.

Чигманские горы – их вершины видны с улицы Жуковской.
Дувал – низкий глинобитный забор.
Рисовый базар – после войны исчез.
Салар – горная речка в Ташкенте.
Саман – мякина.
Арбакеш – извозчик на арбе.
Калам – короткая заостренная палка.
Кизяк – сушенный навоз для топки.
Чигирь – устройство в виде небольшого колеса с прикрепленными по периметру керамическими кувшинами. Устанавливаются в речках с высокими берегами.
Опа – женщина, сестра.
Паранджа – густая сетка из консольного волоса, закрывающая лицо женщины.
Аксакал – старик.
Намаз – мусульманская молитва.
Чинара – платан.
Достархан – низкий квадратный стол.
Кумган – кувшин с узким горлом и носиком.
Кошма – войлок.
Хурджум – переметная сума.
Кетьмень – мотыга, тяпка.
Чилим – тип кальяна из тыквы – горлянки.
Декханин – земледелец.
Анаша, план – наркотическое курево из конопли.
Дутар – струнный инструмент.
Самса, мешалда – кушанья.
Хауз – пруд.
Карагач – дерево с шаровой кроной.
Кок – султан – сорт сливы, алчи.
Дархан – арык – канал, канал, протекавший через весь город, после землетрясения закрыт.
Бубновый туз – метка на спине арестанта.
Башибузук – сорванец, разбойник.
Балхана – сеновал.
Кок – чай – зеленый чай.
Кос – халва – халва с грецкими орехами.