Чёрт

прожжённые зимой этажи,
чёрные оконные дыры,
людские живые муляжи,
такие знакомые, такие чужие.
они слышали голос неба,
принимая его за дождь.
они утоляли голод хлебом,
и молились за святость душ.
они пили водку с портвейном,
осуждая весь алкоголь.
они не ходили в театр с балетом,
но за культуру бы грызлись легко.
по грязным едким подъездам,
на улицах пыльных, седых
они не находят места
умам бестолковым своим.
не остаться бы в городе этих
прозрачных чужих окон,
ехать бы поездом первым
на сходку чужих ветров.