Чушь на парах.

Зачем писать, когда все прячешь снова?
Зачем писать, сжигая вновь листы?
Я знаю, что вначале было слово,
Ну а потом - распятия, кресты.
Была идея, истинный был смысл.
А после - инквизиция, костры.
И у кого от бога были мысли
Познали боль огня и остроты.
те, кто не знал, кто не хотел поверить.
Те, кому сложно было поменять свой мир.
Решил казнить, кто не похож на зверя,
А после вновь вернуться в свой трактир.
Солнце встает, земля же неподвижна.
И воля божия на все твои дела.
Но не поймет тебя даже твой ближний
Коль неразумными покажутся твои слова.
Не смей убить! А как же наказанье,
Коли к причастности доказана вина?
Не думай лгать! За дачу показаний
Вдвойне бог спросит, ты наплачешься сполна.
Жену же ближнего не возжелай лукаво.
Прелюбодействуя, молись за упокой.
Ведь лишь тебе твой грех покажется столь малым,
Что нет причины подниматься за тобой.
Мне угрожают, конфронтуя с самой сутью,
Что в церковь была вложена творцом.
Бог дал свободу воли. Розги, прутья
Мы взяли сами, бог не может быть глупцом.
Лишь он дает нам жизнь, он только вправе
Казнить людей и выводить моей рукой.
То, что потом сгорит в пожаре,
То, что я спрячу, уберу с очей долой.
Причем тут бог? И кто мне угрожает?
Зачем пишу? Кто заповедь создал?
Боюсь того, кто обещает и не выполняет,
Хотя как бог, быть рядом обещал.
Зачем пишу? Увы я сам не знаю.
Не знаю я ответы на вопрос.
Ведь истина одна, она с нами играет
То спрячется, то схватит вновь за нос.
Пусть чушь пишу, найдите смысл скрытый.
Сведите все концы в одно звено.
Там я лежу, поверженный побитый.
Держу в руке свое веретено.
Нить истончается, от выхода все дальше.
И с каждым днем слабею с ним и я.
Средь стен неверия, отчаянья и фальши.
Один как перст, где сам себе семья.