Нет голосов вокруг, ни шума, ни людей.
Как будто моя вера утонула,
Среди лифтов, несущих её между этажей.
Мне кажется, что я даже не жил.
Вокруг меня всегда сидела пустота.
Я только медлил, и ни в коем не спешил,
Даже когда порабощала красота.
Довольно было: я есть существо
Разумное, способное дышать.
Но то и было, что святое Ничего,
В конце которого меня должны распять.
Я хоть смеялся, делался смешным.
Все фото, гигабайты переписок.
Меня улыбка делала седым,
Мне от твоей любви остался лишь огрызок.
Чего томить? Я жить-то не хотел.
Я не умел, и у меня не получалось.
Весь я, что до последнего истлел,
Как сигарета, что почти кончалась.
Мне кажется, что обо мне не вспомнят.
Да хоть бы кто! Я был совсем один.
Мне повезет, вообще, если напомнят,
Что был такой на свете гражданин.
Я умер. Нету многоточий.
Я умер, даже если и дышу.
Я человек, что не имевший полномочий,
Сказал: «Не верю я в тебя» Христу.
Я есть то самое – Святое Ничего.
Пустое место. Пропасть. Отчужденье.
Мне глотку едким дымом обожгло,
Всю жизнь я есть лишь чье-то отраженье.
(с) Mille Nium
15. сентябрь. 2012
|