А по лицу сожжённому свинцом

Она вошла, и он её узнал
По шепоту шагов, привычных с детства.
Он губы прикусил, и пальцы сжал.
Не дав себе по-детски разреветься.

Она вошла, и замерли шаги,
И перед ней поплыли чьи-то лица.
- О, Господи! За что же? Помоги.
А я уж буду день и ночь молиться.

- Не надо, Мама! Дайте, обниму
И поцелую руки золотые,
И,словно в детстве,к сердцу их прижму,
Они такие теплые, родные.

- Сынок! Ты жив! Ты жив, мое дитя! -
Она рыдала, сына обнимая,
А люди выходили погодя,
Чужую боль всем сердцем принимая…

А за окном буянила весна,
Цвела ирга, шумели листья сада.
И плакала красавица - жена,
И вслух шептала:«Врать любви не надо».

- Не надо, Люда! Я же Вас просил.
Зачем я Вам? Кому нужны калеки?
Я долго тяжесть на душе носил
И думал о тебе как человеке.

Я долго думал, но ведь есть и долг,
Я не могу, не стану Вам обузой,
Я сделал всё, любимая, что мог.
Да я урод,а ты цветок, ты роза.

- Нет,нет!Прости.Ты,Витенька,не прав.
Я поклялась любить тебя навеки -
Она прижалась, руки крепко сжав,
И зарыдала, гладя его веки...

А по лицу, сожжённому свинцом,
Бежала дрожь, и заходили скулы.
Он видел родину и отчий дом,
Чечню, и угрожающее дуло.