И он и она и он и

Но ОНА не беременна
одноактным балетом
о безвременной не рождена
кончиной
зажав между ног контрабас
в дуэте с архангелом или атлетом
и разминая мозгов
могучую глину
преображает смычком нидерландской страсти
павлинов в пингвинов…

ОН мастер эпосов и нафталинов
забираясь под юбку
древней как ОнО профессии
и не заболев регрессией
но первопричиной
виляет хвостом по-собачьи
но воняет овчиной…

ОНА в наивном увлечении своем
с душою мраморной
как девушка с веслом
при роскоши оттенков многозвучных
оморфно-прянна
любит скучных говорунов
и композиции фатальных слов
а также гуттаперчевых мальчишек
аквариумных рыбок и
псалом (151)
и авторов всех неизвестных книжек
а также функцию подмышек
дикообразов и слонов…

Но ОН…
Черная мякоть его пальто
впитывает дождь и Это и То
Он идет по полосатому матрасу дороги
Порывисто разбрасывая руки и ноги
Сладкие видения текут из всех
отверстий
Но ритм напоминает
жажду мести
Но нет черных пестрин
На коже его из жести
вычерчен Датский принц
но тавро на чести
Он любит пить чай
с малиновым враньем
И мешать селитру с серой и дурьем
Он живописен и брут
как опиумный тарзан
Диалектикой наполнен его левый карман
Он врач самоубийц
и мадам Как-То
Любит
Полосатить черных котов
Тигровых орхидей и звероподобных женщин
Которые пахнут ванильной картечью
Архитектурные детали их
ближе к готике
что приближает ветчинный секс
к эротике
Он фаллогеничен и чертовски поэтичен
И претендует конечно же на лавры…
Пусть даже если в супах
Огнеупорной Мавры…

А ОНА…
В Марса переднике
ее Вторники
стригут газоны на подоконнике
переплывают Ла-Манши
варят лапшу и вешают также
Дважды о чем-то не повторяют
Скажет стрелять
Стреляют
Красные лифчики трусы и майки
на стенах рисуют красные маки
Строят партитуру гортанного
Транса
Невозможно сбежать от ее фантазмов
К вашим ушам
Кармины ее Бурана
звездность оттенков без трепа и хлама
Тригонометрией нравов
Рыжих Львов загоняет в тупик
Зане держать их за воротник
удобнее и правдоподобнее
их язык…

ОН…
Всевозможно собой поглощен…
И это все что можно сказать о нем.

ОНА никогда ни одна
И
В этом вся ее меланхолия
Ее траектория не сразу видна
хотя и пунктиром в лекториях
проскакивает по перигелиям
и по очкам с двойным дном
В одном
тома извините Гегеля
А в потайном
сущий ад - Маркиз де Сад
играющий в домино
и Пичулина выгребающая дерьмо
из Авгиевых опочивален…
Этюд желтых строк всевозможно
скандален
И тот и другой взгляд
До приступа гениален…
Но так же как изюм
Выковыривается из булки
есть в любой дуре
Приятные закоулки –
Она печет пироги и гладит шерстку Мурки…

Он истинный буддиец и хороший семьянин…

Февраль 2003