Необъяснимое чувство тревоги на границе миров

Смотрю на окраину города, вросши в тайгу,
Стою пред пейзажем, тяну маячок – сигарету.
Сигналю пришельцам, никак удушить не могу
Застрявшего камнем в груди пустозвона поэта,

Поэтому звоном в пустОты скатился огонь,
Ещё две минуты назад разомлевший закатом,
Умчался, собою печать наложив на ладонь,
Укрылся в неведомых списках, в гримерках, за кадром.

В квадрате всё спит, дежурим лишь я и Бог.
Бессонниц долгОтами меряясь, скукой сгораем,
На карте нолями с крестами подводим итог,
По клеткам Е2, Е4 и вдаль по маршруту трамвая.

Песчинкой в дырявых, как сито, античных часах,
Такой уникальной, как всякая в мире песчинка,
В пространство пускаю, подкидываю на руках
Звезду, скомкав в мячик от пачки фольгу – золотинку.

А в комнате вещи шевелят частями, шепча.
Зовут в неживую материю переродится,
И мёртворожденный внутри просит роль палача
И душит, хрипя, и в меня хочет перерядится.

В священную ночь, отнявши у времени такт,
К луне адресую, завыв, серенаду немого поэта,
Целую в уста, обольщаю змею – плагиат,
Молитвой скулю до седого, как ужас, рассвета.