Да, он был настоящим поэтом,
Но играл в переходе в метро.
И о нем не писали в газетах,
И не знал о нем никто.
Нет работы и нету жилища,
Лишь пальцы, гитара, стихи.
Денег только хватало на пищу
И ночлежку "У Бабы Яги".
А в ночлежке под каждый вечер,
Собирался талантливый люд.
Все, кто был нищетою отмечен
И кого уже дома не ждут.
Архитекторы и музыканты,
Бизнесмены и аклаши,
Не пропившие напрочь таланты
За добытые днями гроши.
Из сколченных ящиков сцена,
А на ней сатирик Авнов
Всем доказывал на губах с пеной,
Что Россию пропили давно.
Разорялся и поносил
Всех детей необъятной Руси...
Как и в прошлый был удален
Головой вниз со сцены пинком.
Ну а после наш скромный поэт
Проиграл на гитаре романс.
Про любовь и про запрет,
И всю публику унесло в транс.
После был социальный протест
О правах и свободах зверюг,
О количестве рабочих мест
Для крестьян. И увидел он вдруг...
Заслонив тусклой лампочки свет,
На пороге стояла она...
Кудри скрыл очень грязный берет,
С бодбородка свисала слюна.
Ее грудь словно эродром,
Попа как бампер грузовика...
Вот такая изящность форм.
Наш поэт зарделся слегка.
Он ступил к ней как будто мессия
С ящиков словно из-под небес;
"Как зовут вас?" - любезно спросил он,
На себя обратив интерес.
Смачно сплюнув, забрызгав весь пол,
Протянула поэту ладонь.
Он провел ее за общий стол,
За бардак извиняясь: "Пардон".
После водочные возлиянья
Накалили страсти гостей.
На поэте осталось сиянье -
Следы сизих глазных фонарей.
И гитары-кормилицы гриф
Надломился, колки по углам.
"Главное, что остался я жив"-
Думал он, наблюдая бедлам.
Имя феи осталось загадкой,
В женщине должен быть свой секрет.
Но порой в переходе украдкой
Наш герой вспоминал тот момент,
Где их руки сплелись воедино,
Как вдохнул он ее аромат.
Будет помнить ее до седин он,
Неся образ в словах серенад...
1/09/2009-3/09/2009
|