Туман и я

денег нет –
хоть землю жри,
хоть пальцы вырви и кури!
сгущается туман...
но мне не страшно –
ведь он мне друг. вальяжно
разложился на земле:
- привет.
как там тебе жилось?
- по углям бегал на авось,
писал,
гроши рукою медные ломал,
во сне тревожном не стонал –
ведь свыкся:
денег нет.
любви сто двадцать граммов на обед,
на ужин – ломтик сыра,
что давеча отрезал от луны...
молчи!
прошу тебя: не разбуди
соседей потных за стеной,
что упираются спиной
друг в друга
после бурной ночи за столом.
а мы с тобою впятером:
ты, я,
вчерашние дела,
разбитые осколки бытия,
и музыка святого воскресения –
лежим, растекшись по земле,
и птица синяя во мне
как феникс пламенем горит
от жажды новых приключений.
бутылку темную распив
до дна бесовьего прощенья,
мы растекаемся забыв,
что четверо всего лишь нас осталось:
ты, я,
вчерашние дела,
разбитые осколки бытия,
без музыки святого воскресения.
и денег нет.
зато как синяя стрела
пронзает птица плоть сомнений –
одна великая мечта
среди людского преступленья.
пока любовь на паперти стоит,
согнувшись как-то криво, втрое,
остались на земле лишь трое мы:
ты, я,
вчерашние дела –
мы все изранены остатком бытия,
в крови утопла музыка святого воскресения.
суровою окажется весна...
и дворник пьяный не оставит и следа –
сметет с дороги все мои дела.
останемся с тобой наедине:
лишь ты и я,
туман,
лишь ты и я...