ЖЕНЩИНА В ЖЁЛТОМ

Стареющий эстет c ухмылочкой зловещей,
Бреду в густой толпе втекающей в проспект –
Мне некуда спешить, разглядываю женщин,
Бросая пылкий взгляд из-под набрякших век.

Блондинка - хороша – да слишком уж округла,
У рыжей профиль чист да рот великоват,
Но вдруг горящий взгляд и щёк румянец смуглый –
Прошла и принесла душе моей разлад.

Подземный переход – прохожие, газеты,
Развалы пёстрых книг, обилие цветов
В коммерческом ларьке духи и сигареты,
А маленький оркестр толпу развлечь готов.

Бросают деньги все, и я рублишко бросил,
Журнальчик просмотрел, на место положил,
У выхода старик с чадящей папиросой
За семьдесят рублей бутылку предложил.

Я молча отошёл – мне всё не по карману:
Питьё, еда, табак – для избранных людей
Сияют по ночам пустые рестораны
И озаряют мрак уснувших площадей.

Мне легче, чем другим, невелики запросы –
Буханка хлеба в день, а утром крепкий чай,
Захочется борща – зайду к соседке Фросе…
Я ем – она стоит и тает, как свеча.

Мне грустно и смешно, ведь всё предельно ясно:
Какой там никакой, а нужен ей мужик…
Гони меня взашей и не корми напрасно –
Всегда в твоих глазах извечный я должник.

Ну, что там вспоминать? – Подхваченный толпою
Я выхожу наверх под начавшийся дождь,
Вокруг стена воды и с яростью слепою
Пронзает чрева туч разящих молний нож.

Хотел нырнуть в подъезд, да вдруг остановился –
Её я разглядел под хлещущим дождём
Та, чей заветный лик увидеть я стремился,
Стоит передо мной, укрытая плащом.

Она кого-то ждёт, нахохлившись по-птичьи,
Смывает крупный дождь с асфальта летний зной –
И зонт над нею жёлт, и волосах пшеничных
Желтеющий янтарь заколки золотой.

Как солнце среди туч в ненастную погоду,
И радуга над ней сияет, будто нимб,
А я, что никому не уступал свободы,
Всем сердцем осознал, что сдался и погиб.

Прелестный силуэт я описать не смею)
Точёные черты резцу не изваять –
Зелёные глаза пронзительно и смело
Глядят - ведь им одним дано повелевать.

А дождь не утихал, промокший и нелепый –
Наивный и смешной влюбившийся старик –
Я под дождём стоял и в счастье верил слепо
И рвался из груди безмолвной страсти крик

(начало девяностых)