АВТОБУС

"ЛиАз" классических дизайнов,
последних рейсов полуночных,
на левый берег православья -
от дискотеки одиночеств -
так быстро ехал, мягко, чинно
и пассажирам улыбался,
как респектабельный мужчина
всего ночного ренессанса.

Мы с другом у дверей стояли:
у задних, словно собирались
войти к Марчелло Мастроянни
и быстро провести анализ
увиденного кинофильма,
где вертолет над Древним Римом
поднял языческую фирму
до преизбыточного грима.

...А ты была в свои 17
любой Италии красивей,
ибо умела улыбаться
окну и некой скрытой силе
тебя заметившего парня,
каким я вышел из объятий
армейской жизни благодарно,
уставшей от любых понятий.

Мы познакомились и вышли
с тобой на общей остановке,
а друг поехал дальше, выше
своей же собственной зимовки,
но это будет много позже,
пока же мы идем по лету,
как по великой славе Божьей,
признавшей маленькую Свету.

Твоя рука без маникюра,
но с очень длинными ногтями,
такими узкими, как Юна
в Саду Садов моих алканий,
лежит в моей, и мы уходим
от прошлого и от народа -
в два небосвода на свободе
от православного прихода.

О, дачный домик, о оконце,
в какое мы тогда проникли,
словно дарованное солнце -
в любовь к нечаянной молитве,
и Света-топлесс и целую
я всю тебя, сорвав твой пояс,
широкий, словно аллилуйя
и дальний пассажирский поезд.

О девочка моя, как нежно
ты отзывалась на объятье,
как ты стонала и конечно
пошла б со мною на распятье,
а я, увы, другую выбрал,
как якорь из реки надежды,
где мы однажды сможем выпить
без дураков и без одежды!

Как вы разнились с ней, Светлана!
Нельзя придумать антиподов
талантливей, чем ваша пара -
моих же собственных приходов:
и жизнь твоя крутилась шаром
земных моих стихотворений,
не удоволенных пожаром
любви на паперти знамений!

Мне было нужно вас обеих.
Иначе было невозможно.
Автобус-ночь врезался в берег
и умирал, как тот художник
на фотографиях со Светой,
красивой, эротичной, голой,
влюбленной в музыку планеты
и задыхавшейся от формы!

...И знаешь, я тебя купаю
в купели благодарной ночи,
и звезды падают веками
на паперть любящих высочеств,
и ты - моложе нашей грезы
о неком дорогом уборе -
целуешь русские березы
в Саду Садов моей любови.