Каким-то диким стал постаревший сад.
Не плодоносит, как случалось прежде.
Ушедший пилигримом, не пишет брат,
пустого места не осталось для надежды.
В порывах ветра скрипит ветхий забор,
не раз отремонтирован и крашен.
Скучает в отставке выживший бретер,
был до мурашек когда-то бесшабашен.
А за околицей погост провинциальный.
Дубовые кресты – не каменные плиты
на стенке шлем висит колониальный,
привычный, горький не радует напиток.
Дорожки покрылись плесенью и мхом,
трубят фанфары , правда, не громко,
скрывая память об утраченном былом,
стала пустой, когда-то серебром ,
из щелка парашютного набитая котомка.
Витают миражами, так лихо прожитые дни
измен, предательств, любви, войны.
Как были неразумны все наши шурави ?
С роддома на Арбате лихие драчуны.
В зеленках над головой свистели пули
среди экзотики бананов и магнолий.
С ногами длинными, глазастые косули
лечили нас от боли своей любовью.
Под крики разноцветных, злющих попугаев,
птиц незнакомых неземное щебетание,
в глаз били прытких, юрких горностаев,
не думая, придет ли на завтра покаяние.
И не дают заснуть пронырливые мышки,
и злобно воют на луну цепные кобели,
ушедших собеседников по кругу пруд пруди,
фотоальбом – разрушенный причал тоски.
Свобода. И наконец-то сбросив кандалы,
задравши лапу, пометить готовы все углы
в метаньях рваных распущенные псы.
Порвут любого за масел блуждающей овцы.
Осень. Последнее струится время года
Порою не дождливо,
и падают янтарные листы.
Несбыточны мечты –
приводят в чувство у вечного порога .
Но требует душа:
Лишь не молчи – пиши.
|