"Как из клетки горлица,
душенька, душа,
из веселой горницы
ты куда ушла..."
(С.Кирсанов)
Девушке из Рыбинска, подарившей мне авторучку
Ну, девушка из Рыбинска, спасибо.
Я Вашей ручкой много написал.
Куда же Вы пропали? Что за сила
Вас увлекла на призрачный вокзал?
А я Вас ждал, потом пошел шататься
и вдруг увидел надпись на доске:
"Здесь жил Шукшин". Я захотел остаться
один в его безрадостной Москве.
Я вдруг прозрел: я понял, что не любит
Шукшин ни городов, ни деревень.
А просто ищет: где вы, Божьи люди?
Но только Божьи, только Божьи, тень.
А где их взять? Шукшин искал повсюду.
И не услышал музыки двора.
А двор там, леди, истинное чудо,
особенно - святая детвора.
А дом - словно нахохленная птица,
всё ожидает Машу Шукшину:
когда она надумает молиться
Христу - за эту Божью тишину.
Надумает? Ну, вот тогда и станет
самой собою - в истине огня.
И внуки Шукшина не перестанут
смотреть на небо на исходе дня.
Я даже имя Ваше не запомнил.
Простите, Ира, Ирочка, Ирен...
...Я захожу в метро. Я всё восполнил.
И весь Шукшин у дома, как Роден...
________________________________
...КалЯевская. Дом 15-30.
Бутылка суррогата для троих.
Моя супруга - ветренная птица
глядит куда-то мимо глаз моих.
Что с ней случилось? Микроскоп - бутылка.
И я ее не прячу и не вру,
что это, мол, разбитая копилка,
а не попытка отменить игру.
Не скважина... А кто я в этом мире?
Неужто алкоголик и блудник?
Ведь окажись та девушка в квартире,
я бы проверил весь ее дневник.
И авторучкой ставил бы оценки:
за маникюр, за рыбинский акцент...
...Моя жена была в ближайшей церкви.
Поэтому и стала, как прицел.
Она молчала. Даже не спросила
меня о проведённом без нее
пространстве или времени, и силы
направила на лучшее житье.
Силы души. И даже силу взгляда.
Варшавского - в оттенках "все равно".
Ее как будто вдруг не стало рядом.
Мне даже расхотелось пить вино.
Я и не пил... Шукшинский двор в надежде
как будто призывал меня назад.
Каляев, мол, палач, а я в одежде
царя природы, словно райский сад.
Я не поехал. Я закрылся в спальне
с Наташей и смотрел в ее глаза,
пока она ласкала гениально
мою лозу, как летняя гроза.
И это был экстаз, какого больше
я не припомню. Было так, что мне
вдруг тоже захотелось жить по-Божьи,
а не гореть на медленном огне.
Но я не понял всей своей Задачи.
Я продолжал любить своих друзей.
Они же - джентльменами удачи -
любили похмеляться... и страстей
не избывали, а усугубляли,
пока однажды драгоценный шлем
был перехвачен девушкою яви,
и "гении" поехали в отдел...
Останкинские виды Щербаковской
с Каляевской, конечно, не видны.
Поэзия и проза папироской
истаяли в зубах сией шпаны.
Теперь они "не ведают" поэта,
вменяя мне всё то же, что творил
весь этот гвалт - под нимбом силуэта
былого воспитателя руин.
Я понял, что у них учиться можно
алкоголизму, даже воровству.
А это было для меня так сложно,
что я покинул пьяную Москву.
Шукшинский двор в Якутии виднее.
Он там заявлен и преображен
в Наташином дворе, где я сильнее
и как поэт и как любитель жен.
Большой любитель. Этого не скроешь.
Не беготня за юбками, но стиль
моей души, назначенной всего лишь
неумолимо в Господе расти.
Василий бы Макарыч меня понял.
Мы просто с ним не знали ни о ком.
Ни о блаженной истинной Матроне,
ни о владеньи русским языком.
Мы, как котята, тыкались в кого-то.
И были вседовольны, как Отец.
И девушка из Рыбинска - Голкондой -
вставала из рассвета русских верст.
"Где вы теперь? Кто вам целует пальцы?
Куда ушел ваш китайчонок Ли?.."
Ваш китайчонок понял, что китайцы -
богема на Каляевской вдали.
И каши там не сваришь. Только лепты
последние на ужас отдаешь.
Теперь о них слагают и легенды.
На 70% - просто ложь.
У Шукшина с Большим Каретным, видно,
так было. Город уши затыкал,
покуда ни заткнул, как та молитва,
которую Шукшин везде искал.
Нашел ли? Лишь за Родину сразился -
своим противотанковым ружьем,
а всё же друг его не утопился
при переправе под лихим Вождем.
______________________________
Мы ничего не знаем друг о друге.
Как это жалко...
...Двор ты мой, птенец,
спасибо вам за жилистые руки
деревьев, возводящие на крест!!!
24 декабря 2010
|
|