Баллада о капитане

Я до войны людей не знал,
Ни с кем не сблизился душою.
Из тысяч судеб не признал
Я ни одной. Увы, не скрою, -

Глядел в глаза, но сквозь сердца,
Себя коря за одичалость.
Небесного корил творца,
Что в людях оплошал не малость.

Но вот войны девятый вал
Мир опрокинул, смял, разрушил.
Надел шинели стар и мал,
И обнажились разом души.

Из-под шинели-то видней
Кто человек, а кто портянка.
Кто духом слаб, а кто сильней
И крепче броневого танка.

Я в артиллерии служил,
Вернее будет - в артразведке.
Снаряды в "яблочко" ложил,
В полку ценили глаз мой меткий.

И капитан меня любил.
"Универсал, - шутил бывало. -
Ты фрицев, Степа, так крошил,
Как повар в суп строгает сало.

Ты, друг мой, русич коренной
И кашу из подковы сваришь.
Вот только к людям больно злой,
Бывает глянешь, как ошпаришь".

Сто раз был прав мой капитан:
Я строг с людьми был понапрасну.
И в спорах будто на таран
Брал возразивших громогласно.

Но с командиром отдыхал,
Добрел бойцам на удивленье.
Остроты смелые бросал,
Подкидываю в печь поленья.

Я верил: дружба наша - бронь,
Что защитит в бою кровавом.
И смерти говорил: "Не тронь
Его перстом своим костлявым!".

И обходила смерть не раз.
Он трижды ранен был, контужен.
Смеялся: "Заговор твой спас".
А я твердил: "Живой мне нужен".

Мечтали: выстоим в войну,
И заживем с ним по соседству.
Серпом пригнем хлебов волну,
И сделаем счастливым детство.

Был в мирной жизни педагог
Мой бравый капитан Гарудский.
Мужицкий мой он правил слог
(Литературу вел и русский).

Однажды разговор зашел:
"Семейный ты или бездетный?".
Я хмыкнул: "Весь в отца пошел,
А он на пацанят не бедный.

Троих жена мне родила -
Один мужик и две девчонки.
И столько бы еще смогла,
Когда б не Гитлера подонки".

"Что ж, повезло. А я - бобыль.
Детишек нет и нет невесты.
Похож я на степной ковыль,
Не знаю сам, где мое место.

А знаешь, друг, мой аттестат
Мы на семью твою запишем", -
Он был идее очень рад.
Но возразил ему я: "Гриша,
Спасибо. Только не возьмем
Мы этих денег. Дружбу нашу
Не станем измерять рублем.
Прости, что против шерсти глажу".

Смолчал Григорий. Лишь кивнул -
Тебе видней, мол, мужичина.
Тактично разговор свернул.
Сговорчивости той причину
Узнал я года два назад.
Раз, перевод мне, и не малый.
Распорядился так комбат,
Которого давно не стало.

Я помню: зимний лес был хмур.
Казалось небо угнетало
Все чувства. В голове сумбур
Смешал все мысли. Рассветало.

Бедой напитан воздух был,
Она на кожу оседала.
И не осталось даже сил
С лица смыть сон. Душа устала
Ждать боя. В соснах ветер выл.
И тяжесть дум одолевала.
Теряясь в тучах, снег кружил.
Рассвет молчал. Война дремала.

Но тишину снаряд взорвал.
На поле, кляксами пятная,
Ложились бомбы. Час настал -
Смешались жизнь и смерть. Вонзая
В тела людей свинец, металл,
Хрип пулемет и мины рвались.
Огонь живое все сметал,
И мы к родной землице жались.

Вдруг рядом ухнулся снаряд,
И в глину мерзлую уткнулся
Мой капитан, мой друг комбат,
Как будто на бегу споткнулся.

Навзрыд рыдая: "Где болит?".
Склонилась медсестра над Гришей.
"Нигде, сестричка. Я убит", -
Сказал комбат и стало тише,
Чем если б тут же мир умолк.
Мне душу рвало на две части.
И зубы стиснув, выл как волк:
Вспять время повернуть нет власти.

Я до войны людей не знал:
Был близорук и беден духом.
А с ней - нашел и потерял...
Земля тебе пусть будет пухом.