Падает свет от мерцающей лампочки,
тускло глядящей откуда-то сверху,
тени ночные дырявыми тапочками
топчут чердачную этажерку.
Старые книги приникли друг к другу –
тара бумажная для информации –
одни без обложек рассыпаны по кругу,
другие – стоят, избежав « кастрации».
Небритый Книжник, немытый, нечесаный,
читает что-то, палец полизывая,
хлам окружил его пыльный, заброшенный,
мухами с прошлого века засиженный.
Пряди волос в паутине, всклокочены,
застят очки и мешают читать,-
с жизнью все счеты как будто покончены,
да только очень все хочется знать!
…подробности из королевской жизни,
страсти мучеников святой инквизиции,
предпосылки развития сионизма,
быт и причуды простых патрициев…
Он весь там! В схватках, в сражениях, -
воитель бесстрашный, любимец принцесс,-
выбирается из всякого положения,
разит наповал подлецов и повес.
Шпага не помнит ножен – вся в работе!
Поцелуй у двери и опять дуэль.
И на каждом шагу становятся в очередь те,
что на честь посягают его и постель…
Дух захватывает, - до чего же здорово!
Впрыскивается в кровь адреналин,
«безобложечный» Книжник сражается с ворохом
Пыльных книг – он для каждой из них господин…
Жизнь его наизнанку вывернута:
Здесь – реальность, а там – суета…
Да и та вся зачитана и опрокинута,
То ли на голову, то ли совсем на другие места…
|