«ПРОМОКАШКА» ОТДЫХАЕТ

21.03.15г.

Статья. № 219/1 УК РСФСР — об уголовной ответственности за «незаконное обучение каратэ». Да. В том далёком восемьдесят первом ржавая машина социализма, скрипя своими шестернями, и набирая обороты, начала перемалывать истинных фанатиков каратэ. Правда «слепить» дело было проще по другим статья УК.
К примеру, известный спортсмен, Рудольф Каценбоген получил шесть лет за незаконное предпринимательство.
А одного из лучших каратистов страны, обладателя приза учрежденного журналом ЦК ВЛКСМ «Смена» за самую красивую победу – Владимира Илларионова, осудили на семь лет, которые он и отсидел «от звонка до звонка», за то, что, якобы, возглавлял в Ленинграде банду налетчиков.
Тогда присел и Алексей Штурмин. Его сажали долго и глупо. Сначала Алексея обвинили в распространении порнографии, но экспертиза не подтвердила, что в найденных при обыске видеокассетах есть хоть что-то компрометирующее их владельца. Потом было обвинение в хранении наркотиков, и наконец валютная статья. Приговор - восемь лет.
Вале́рий Гу́сев, ныне известный мастер боевых искусств, основатель российской ветви школы «Западный дракон», был единственным человеком, осуждённым в советское время по уголовной статье «незаконное преподавание каратэ». При том, что каратэ как раз он и не преподавал, а занимался боевым у-шу, или кунг-фу.
Саньку Чекмарёва Бог миловал, и он не попал ни под какую статью. А может и не потому, что именно Бог миловал, а потому, что Александр особо не выделялся на фоне общего увлечения запрещённым видом спорта. В своё время, в погоне за поясами, Чекмарёв не пропускал ни одного даже самого мало-мальски значимого соревнования, на котором можно было получить пояс, или разряд. Только при росте метр восемьдесят шесть, и весе под сотку, он почти всегда заканчивал спарринг досрочно, нокаутом, и судьи, опираясь на правила, неконтактного спарринга Саньку просто-напросто дисквалифицировали. Раз, два, три и, в конце концов, охота получить престижный пояс у Чекмарёва прошла.
А время шло, жизнь с каждым днём менялась с бешеной скоростью. Да уж. В Союзе жить было весело. В то время когда Мировой капитализм загнивал, наш социалистический строй усилено процветал. Процветал-процветал, и расцвёл до того что, всем народам Советского Союза ужас как захотелось погнить в капитализме, ну хоть чуть-чуть. И вот, этот Союз, как большой, старый самолёт, скрипнув колёсами шасси, потихоньку стал набирать разгон, для того, чтобы взлететь под облака, или наоборот, едва взлетев, упасть и разбиться на составляющие его страны, махая при этом, как Икар, дряблыми крыльями, на которых выцветшими алыми пятнами ещё виднелись пятиконечные звёзды. Все Санькины знакомые, да и он сам, были на этом самолёте, но не в качестве пилотов, а в качестве напуганных неизвестностью пассажиров….
Что Чекмарёв был сильно напуган, это было не совсем верно. Удручён, это, да. Но только не напуган. Хоть из авиации пришлось уйти. И с «Торгмаша» тоже пришлось уволиться, Саня не унывал. Такое до селе не виданное дело, как кооператив, привлекло внимание молодого специалиста. Хваткого паренька сразу же заметил председатель, и уже через неделю Чекмарёв принял бригаду. А в конце года и участок. Но страну лихорадило, и заказы на объекты были не стабильны. Поэтому председатель хватал любые заказы, в любом месте Москвы и Области. Вот и на этот раз молодому прорабу достался объект недалеко от Внуковского аэропорта. Где бы не работал Александр, а случай в обед часик поколотить грушу, или макивару, он не упускал никогда. А уж в учениках-то у него недостатка не было вообще. И тут, на новом месте в слесарку, которую Чекмарёв оборудовал в нечто похожее на передвижной спортзал, ходил заниматься, тоже в обед, Лёнька Матвеев. Это был невысокого роста крепышек. Свой маленький рос, Лёнька хотел компенсировать отличным владением каратэ. Паренёк занимался с усердием, и прогресс был на лицо. Матвеев за короткое время сумел поставить неплохо и руки и ноги. Но вот, чтобы укреплять кентуса, такого мешка в спортзале не было. Выпытав у своего учителя, каким должен быть набивочный мешок, Лёнька, раздобыл кусок плотного брезента, и дома уговорил свою жену сшить из него нечто похожее на боксёрский мешок. Когда через неделю, Лёнькина супруга, протянула мужу готовый мешок, пальцы её были сильно исколоты. Муж на радостях расцеловал каждый исколотый пальчик супруги. Мешок наполнили мелкими камешками и подвесили на толстый сук ольхи, которая одиноко росла на берегу Пахры. Лёнька был на седьмом небе от счастья. Ведь его кулаки день ото дня становились всё крепче и крепче. В общем ничего интересного в строительной жизни каратистов не просходило. Работа, в обед тренировка. А тем временем, за этими тренировками наблюдал один дедок, который работал сторожем в том же пансионате. Вкратце обрисую этого героя. Дедок был ужас как похож на киношного героя «Промокашку» из кинофильма «Место встречи изменить нельзя» в исполнении Ивана Бортнева. Только это было не кино, а реальная жизнь. И по той жизни дед был блатной, как говорится, до самой пятой точки. Так вот…. Дед наблюдал за нашими спортсменами из далека, не долго. С воровской песней:
-Собака лаяла, на дядю фраера…!- на устах, дед вальяжной походочкой подошёл к ольхе.
-Физкульт-привет, пацанчики!- промурлыкал он и, сплюнув сквозь зубы, добавил:
-Наш вам, с кисточкой!-
Сев на корточки, и наклонив голову на бок, дедок помолчал с минуту, после чего вскочил и подойдя к мешку авторитетно заявил:
-Мощно…! Только я, на зоне, не так нарабатывал приёмчики! Чё? В натуре! Хотите покажу? Секите, пацаны…!-
С этими словами дед резво подбежал к мешку, вяло хлопнул по нему пару раз старческими кулачонками, и вдруг, чуть отпрянув в сторону, блатной старпёр вынул из бокового кармана финку, и моментально зарезал Лёнькину грушу. Каратисты оцепенели. Просто стояли и смотрели как из ножевой раны, на землю тонкой струйкой утекали камешки.
-Ты чё натворил, старый?- чуть не плача загнусавил Лёнька.
-А чё? В рот мента чик-пык! Валить, так на глушняк!- выпятив усохшую грудь, авторитетно заявил дед:
-А что дырка? Так моя старуха запломбирует, и видать не будет! Век воли не видать!-
Вытряхнув из мешка камешки, пацаны отдали мешок старику. Тот небрежно повесил его на руку, и пошёл к корпусам. Уже наверху дед обернулся:
-Моя старуха, такая рукодельница, ваш мешочек будет лучше нового!-
Больше пацаны того деда не видели.