ДМБ-78.(полная версия)

ДМБ-78.
03.04.15г.
В ряды Советской армии Чекмарёва призвали осенью. Вообще-то, его должны были призвать весной, но. Так как госэкзамен в «путяге» был в конце Июня, всем призывникам-ПТУшникам выпуска семьдесят шестого года, была предоставлена комиссариатом отсрочка на год. Идти служить не со своим годом, Саньку не устраивало. И идти на курсы водителей, от военкомата, тоже. Служить двадцатилетнем дядей вместе в восемнадцатилетними «салабонами» не очень-то и хотелось. Поэтому, не смотря на то, что Александр и был не прочь обзавестись правами, он все-таки напросился на осенний призыв. Вот, так, четвёртого ноября, семьдесят шестого года у Чекмарёва началась воинская служба.
Приключения у парня начались прямо на пересылке, в Железнодорожном. В том, что не было бы счастья, да несчастье помогло, Чекмарёв убедился самолично. Как говорится, воочию. Приписной комиссией Александр, за свой рост и крепкое телосложение, был направлен в Морфлот. И так со своей командой, приписанной в Морфлот, новоиспечённый военный моряк ожидал своих сопровождающих. Военный билет, двухдневный сухпай, были получены. В пересылочной войсковой части стояла деловая возня. Всюду сновали стриженые наголо призывники, как группами, командами, так и единолично. После бурных проводов с бессонной ночью, душевное, как и физическое состояние призывника, Чекмарёва Александра было то ещё. Именно поэтому, на предложение, пойти покурить, Санька пошёл без особой охоты. Полковая курилка была похожа на шестиугольную беседку внушительных размеров. Внутри курилки пол был заасфальтирован. Лавочки, расположенные вдоль её стен, тоже. Посередине курилки была урна, сделанная из большого диска от колеса грузовой машины. Покурив, призывники кидали окурки в эту урну прямо с того места, где и стояли. Попал окурок в урну, или нет, никого особо не волновало, и поэтому весь пол в курилке был закидан окурками. Не успели приятели выкурить и по полсигареты, как к ним подошёл невысокий «шкет» в военной форме, со штык-ножом на ремне, и красной повязкой с надписью «ДЕЖУРНЫЙ», на левой руке. На красных погонах этого «чмыря» желтели ефрейторские лычки. Почему воин подошёл именно к Чекмарёву и Хисамуддинову, была своего рода загадка. Хотя нет, никакой загадки тут не было. Ведь ростом Санька был, метр восемьдесят шесть, то есть выше среднего. А Рустем, хоть был сантиметров на семь-восемь пониже, но и он выглядел тоже весьма высоким. И вдобавок, оба приятеля были крепкого телосложения. В ефрейторе же было не больше метра шестьдесят, да и то в прыжке, а фигура его напоминала вешалку для военно-полевой формы, типа «ХБ». У всех «заусенцев», как этот ефрейтор, высокие пацаны вызывают чувство зависти напополам с сильным чувством резкой антипатии. Вот поэтому он и подошёл именно к нашим пацанам.
-Эй, салабоны! Ну-ка, предъявите ваши военные билеты!- властным тоном хозяина потребовал военный. Без задней мысли, призывники протянули ефрейтору красные книжечки, которые тот тут же убрал в карман.
-Получите их обратно, после того, как подметёте курилку! Вон, блин, сколько окурков накидали!- сердито объявил дежурный.
-Э-э-э! Военный, офигенный! Ну-ка вернул «военники», быстренько!- насупив брови и грозно выпятив грудь, прорычал приятель Чекмарёва ефрейтору.
-Да ладно тебе…!- остановил кореша Саня, а в адрес военного добавил:
-Чем подметать-то? Ни метлы, ни веника нет! Уж не руками ты предлагаешь эти «бычки» собирать!-
Пока ефрейтор нашёл два веника. Пока Саня, вместе с приятелем подметали, точнее пытались подмести пол в курилке. Окурки, так-как курильщики в курилке были постоянно, не убывали. В общем, в актовый зал призывники попали только через два часа. Мор флотской команды нигде не было. Капитан, сидевший за столом с табличкой «ОФИЦЕР-КООРДИНАТОР» на оправдательные лепетания «дезертиров», брезгливо махнул рукой. Он быстро нашёл папки с личными делами горе-призывников.
-Пока вы, мать вашу, как заправские дворники, мели курилку, команда ваша давно уже, ту-ту! К месту службы едет…, в поезде! Ну, ничего страшного! Я сейчас найду вам покупателя!- безразличным тоном заявил офицер. Потом зорко осмотрев аудиторию, он окликнул старшего лейтенанта, с общевойсковыми петличками.
-Ну, вот! В пехоте будите служить! Лучше два года пить кисель, чем три, компот!- заговорчески подмигнув ребятам, промолвил капитан. Старший лейтенант мотопехоты, молча взял личные дела, и кивнув новобранцем, чтобы те следовали за ним.
-Я надеюсь, что мы будем служить не на севере, в обнимку с белыми медведями?- попытался в шутейной манере завязать разговор приятель Чекмарёва, Рустемчик. Офицер вскинул на татарина гневный взгляд и сквозь зубу процедил:
-Нет, не на севере. А тут, рядышком. Будете в увольнениях домой на чаёк бегать.- И отправились наши новобранцы в это, тут рядом, с Рижского вокзала. Уже в поезде к Рустему и Александру подсел Олег Вертянкин. Кочёк-переросток. Несмотря на свои габариты, у парня были какие-то шумы в сердце, вот военком и направил парня в пехоту, лечить сердечко бегом.
-А мы с Хисомуддиновым должны в Морфлоте служить, да из-за какого-то раздолбая от своей команды отстали, и вот теперь мы, пехота!- поднимая стакан с водкой, вместо тоста, объяснил Олегу Саня своё появление в этом вагоне:
-Конечно лучше два, в сапогах, чем три, в батинках…. Но лично мне это как-то до фонаря! Я считаю, что чем раньше сядешь, те раньше выйдешь!-
-Ничего себе до фонаря, лишний год трубить!- воскликнул Олег.
И трубил Чекмарёв эти два года, весьма и весьма интересно. То есть необычайно, интересно. Ну, во-первых, призывал парня министр обороны, Гречко, а демобилизовал уже Устинов. И вообще в эти два года в армии произошли большие перемены. Мотопехота пересаживалась с бронетранспортёров, БТР-60 ПБ на боевые машины, БМП. Поступил на вооружение АК-74, калибра 5.45. Танки Т-65, заменялись танками Т-72. Выводились наши войска из ГДР. Даже введение трёхразового обмена обмундирования, вместо двух разового, пришлось именно на эти годы, правда Чекмарёва это введение не коснулось, не успело. И Санька сносил только две пары сапог, а не три. А сама служба у Александра очень сильно поменялась, из-за одного курьёзного случая, который приключился с ним после метания боевой гранаты РГД-5.
Не стоит тут рассказывать, как Саня ехал в Ригу, столицу Латвии. Как проходил в сержантской учебке курс молодого бойца. Принятие присяги. Про серые будни курсантской службы. Всё это проходило у Чекмарёва точно так же, как и у многих, и многих молодых парней Советского Союза. Одно могу сказать, что служба для Саньки не была тяжёлой, парень он был сильный, и выносливый. Занятия по тактике, по строевой, и огневой подготовке ему были даже интересны. Я уж не говорю про вождение БТР-а, и окапывание. Так же про стрельбы из гранатомёта РПГ, про стрельбы из СВД-ухи, снайперской винтовки. Тут ничего особенного в службе не произошло.
И вот к концу третьего месяца службы курсантам предстояло на практике ознакомиться с техникой метания боевой, наступательной гранаты, РГД. Кратко объясню разницу между оборонительной гранатой Ф-1, и наступательной гранатой РГД-5. А разница-то была существенная. Радиус разброса осколков у Ф-1, двести метров, и поэтому кидают эту гранату из окопа, или из-за укрытия. У РГД-5 разброс осколков двадцать пять метров. Поэтому её достаточно было швырнуть метров на пятнадцать от себя и ранений осколками можно не опасаться. Опасаться, не опасаться, легко сказать. Но когда сам увидишь, и услышишь, в действии эту гранату, сосать под ложечкой начинает не по детски. Но тем не менее. Метание гранаты осуществлялось следующим образом. На пункте «ВЫДАЧИ БОЕПРИМАСОВ» бойцы получали боевую гранату, к ней запал, и шесть патронов к автомату. Запал тут же ввинчивался в гранату, а сама граната помещалась в подсумок для гранат, который вместе с подсумком для автоматных магазинов был закреплён на ремне солдатского снаряжения. Патроны тоже заряжались в автоматный магазин, именуемый в солдатской среде «рожком». А сам магазин помещался в подсумок. И так, курсант, при полной боевой, занимал место на огневом рубеже. После его доклада, что курсант Пупкин к метанию гранаты готов, поступала команда:
-В атаку, вперёд!-
По этой команде, боец вставал и, пригнувшись, двигался быстрым шагом к вражеским окопам. Когда до окопа оставалось не больше двадцати-двадцати пяти метров, следовала команда:
-Гранатой, огонь!-
По этой команде, боец, сунув автомат подмышку левой руки, вынимал из подсумка гранату. Крепко прижав лапку предохранителя к корпусу гранаты правой рукой, левой рукой нужно было разжать усики чеки. После чего сама чека за кольцо, выдёргивалась из запала. Таким образом осуществлялся боевой взвод гранаты. Как только всё было готово, боеприпас прицельным броском отправлялся в окоп противника, а боец, наклонив голову в стальной каске, чтобы по максимуму прикрыть ей свою грудь, продолжал движение к позиции врага. Как только раздавался взрыв, курсант производил три короткие очереди, и с криком «УРА», делал рывок к окопу. На этом упражнение по метанию гранаты считалось выполненным. К чему этот рассказ? А вот к чему. Чекмарёв в первом отделении первого взвода стоял по ранжиру вторым, а за ним стоял его земляк, парень с Пушкина, Колька Куралёв. Колька выполнял упражнение сразу после Саньки. Так вот. После всех приготовлений, Куралёв метко зашвырнул гранату в окоп но, взрыва, спустя три секунды, не последовало. В целях безопасности, комвзвода командой «ложись», положил курсанта в снег, и приказал по-пластунски отползти на безопасное расстояние от окопа. Лейтенант Васяк, посчитал, что боеприпас не сработал из-за осечки. Он решил ликвидировать ту бракованную гранату взрывом другой гранаты, от которого неразорвавшейся боеприпас обязательно должен был сдетонировать. Так как выполнивших упражнение было только двое, Чекмарёв и Раткялис, а Раткялис был любимчиком Васяка, за гранатами на пункт боеприпасов комвзвода послал именно Саньку. Получив две гранаты и два запала, Александр вернулся на позицию. Васяк посмотрев на боеприпасы, и как бы в шутку сказал:
-Ну, чего встал? Приготовить гранату, и броском вперёд, к окопу! Выполнять!-
Метать гранату вторично было уже не так боязно. Санька чётко положил фузас в окоп, но взрыв был всего один. Лейтенант сделал правильные выводы. Он приказал Куралёву, на пузе, сползать в окоп, найти там свою гранату, и принести её ему. Осмотрев боевой заряд, Васяк, со словами:
-Да он даже усики не разжал…!- поднял РГДешку для всеобщего обозрения, высоко над головой. Взвод взорвался громким хохотом. Ещё три раза Никола сползал в окопчик за своей гранатой. И лишь после того, как Васяк самолично проинструктировал горе-курсанта моральным, и физическим инструктажем, с применением в обоих случаях непечатных слов, Куралёв всё-таки взорвал всех врагов в том окопе. По окончанию огневой подготовки, Саня лишнюю гранату сдал, а про запал забыл. И на пункте выдачи боеприпасов про запал у него не спросили. После ужина, обнаружив этот запал в своём кармане, Чекмарёв решил воочию увидеть, как тот запал устроен. Сначала был распечатан с помощью обыкновенной иголки, контейнер с пороховым зарядом, который находится снизу запала. Эту операцию Саня проделал в курилке. И вот стоя во второй, задней шеренге, на вечерней поверке, он спокойно счищал с капсюля серебрянку. Ничто беды не предвещало. Внезапно раздался, громкий хлопок. От яркой вспышки Саня инстинктивно, на мгновенье зажмурился. Когда он открыл глаза, вся рота, все сто восемьдесят человек попрятались между кроватями. Чекмарёв одиноко стоял посереди казармы, а на полу шипя, и искрясь капсюлем-замедлителем, вертелся запал. Правая рука бойца была вся в чёрно-сизом пороховом нагаре. Из обширной, рваной раны на большом пальце, по бархану этого нагара тёмными, густыми каплями скатывалась, и капала на пол, кровь. Боли Саня не чувствовал.
-Чекмарёв! Ложись!- кричал каким-то не своим, осипшим голосом, ротный старшина. Капсюль-замедлитель прогорел и погас. В казарме повисла гробовая тишина. Первым к потерпевшему, на цыпочках подкрался замкомвзвода первого взвода старший сержант Шаухин. Осмотрев рану, он кликнул Комогорова, командира третьего отделения и приказал ему сопроводить Саньку в санчасть. Ночью, когда отошла заморозка, Александр сидя в курилке, курил сигареты одна за одной. Боль была такая, что терпеть её не было никаких сил. Чекмарёв был выносливым человеком. Он не стонал и не плакал, просто слёзы сами текли у него из глаз. Да, сколько же боли, горя и страдания повидали военврачи в госпиталях, санчастях, и лазаретах во время Отечественной войны. Наутро боль потихоньку стала затихать, а раненый палец сильно распух и поэтому повязка больно давила на него. Глядя на опухшее от бессонной ночи лицо, старшина разрешил раненому на зарядку не ходить. После завтрака, на плацу перед разводом, к взводу подошёл ротный, капитан Кубрак.
-Ну, где этот, ваш пиротехник, раненый? Мать его в качель!-
Чекмарёв хотел выйти из строя, но ротный жестом остановил его.
-Как рана?- тихо спросил Кубрак:
-Не болит?-
-Немного…. Товарищ капитан.- так же тихо ответил курсант.
-Так! После развода марш в санчасть, на перевязку, и на тумбочку…, вечным дневальным!- вынес пиротехнику своего рода благодарность ротный.
Чем отличается учебная часть, от строевой? А тем, что в учебной части, кроме сержантского состава, все курсанты одного призыва, и неуставных отношений, типа «дедовщины», между ними нет.
Получилось так, что в первые дни своей службы Саня, по стечению обстоятельств, схлестнулся в рукопашной схватке с Раткялисом. До призыва в армию тот литовец серьёзно занимался спортом. По боксу у парня был первый, взрослый разряд. Но Александр не знал этого. И вот когда Раткялис запрыгал перед ним, как на ринге, Саня просто взял, и заехал «лабусу» кулаком в челюсть. Лишь через пять минут боксёр очухался от глубокого нокаута. Охота подраться у него сразу прошла. После этого инцидента Санькин авторитет в роте сильно вырос.
Только Мир не без добрых людей. Вот и в учебной роте, в которой нёс службу Чекмарёв, имелся такой добряк. Им был командир третьего отделения, Камогоров. Он немедленно поведал взводному о драке. И Саня, естественно, попал в чёрный список лейтенанта Вавяка. Хоть, в принципе, Васяк был неплохим офицером, но подбросить тягот и лишений бойцам из своего чёрного списка, у него никогда не ржавело. Когда Кубрак определил меру наказания для раненого, взводный добросовестно выполнил тот приказ, поставив Чекмарёва дневальным по роте на неопределённый срок.
Ночью дневальные из-за уважения и сочуствия, отпускали раненого спать, а днём, когда вся рота была на учёбе, а наряд занимался приборкой, Санька, и стоял на тумбочке.
Раз в неделю комполка со всеми своими командирами батальонов и рот совершал обход казарм и прочих помещений вверенного ему пола. Начинался обход с казармы первой роты, первого батальона. Увидев командира полка, Александр встав по стойке «смирно», козырнул полковнику правой, забинтованной рукой, и гаркнул команду «смирно» на всю казарму. Полковник небрежно козырул в ответ, и повернувшись к Кубраку, спросил:
-Этот, что ли твой сапёр-камикадзе?- Кубрак молча кивнул в ответ. Последнем в казарму вбежал капитан, командир полковой рем. роты.
-Товарищ полковник! Мой сварщик, Зелипукин руку сломал! Перелом серьёзный! Даже и не знаю чего делать? Учебные БТРы старенькие…. Два сейчас находятся в состоянии капитального ремонта! Топливные трубки почти все подлежат замене! А их на складе нет! И не будет в ближайшие три месяца! Можно конечно заново развальцевать старые, но стаканчики нужно опаять латунью, а сварщик руку сломал! В госпиталь ночью увезли!- скороговоркой выпалил он. Полковник насупил брови.
-Гелетка! Ты меня без ножа режешь! Проверка из округа на носу, а у меня два БэТэРа в разобранном виде! Да меня за это повесят прямо на воротах моего полка, и прямо за яйца!-
Чекмарёв, стоя на тумбочке, слышал весь разговор до последнего слова.
-Товарищ полковник, разрешите обратиться?- набрав побольше в лёгкие воздуху, гаркнул Саня.
-Ну, обратись, раненый! Чего ж с тобой делать?- с жалостливой миной на лице ответил комполка.
-Я, товарищ полковник, сварщик! Четвёртый разряд!- отчеканил дневальный.
-Сварщик он, мать тою! Посмотрите на него! А ты горелку-то держать сможешь? Ведь чтобы паять латунью нужно две руки!- с нескрываемым сарказмом в голосе спросил полковник.
-Горелка, не автомат! Там курок нажимать не нужно!- только и ответил курсант.
-Вот, капитан! Забирай контуженного, и веди в боксы! Посмотри, может он и в самом деле справится!- приказал комполка командиру ремонтников. Пять минут спустя Чекморёв, покинув родную, пехотную роту, бодро шагал за капитаном, чтобы до конца своей службу оставаться, ремонтником.