Здесь жизнь густая, жирными мазками,
От акварели не осталось и следа.
Здесь, видно, нас пророчат дураками,
На сотни мельниц льёт одна вода.
Я «Солнечный удар» не досмотрела.
Я утомленья дважды не хочу:
Как много тела, веры, окаянства дела.
Шестки натыканы душе моей – сверчку.
Патиной пошлости скользнувший шарфик.
Фанатик-Сталкер между вешек на бегу
Вещает Странником. Но чёртов не съезжает график:
Паденье в «прелесть» с Небом на боку.
Подвешен над плотиною бобриной,
Где критика – зевание врагов.
Великий режиссёр в величье мнимом,
Страшнее только «словоблудие» без слов.
Да, модно нынче яйцами в успешных.
Отнюдь. Не подпеваю, как собака, голосам.
Он, просто, с Соловьёвым так поспешно
Все выдал Богу на потеху. Жалость - нам.
Вопрос был зол: « А если Путин
Вдруг не проздравит с Днём Варенья?»
Он покраснел: Паратов, Императорский Распутин.
Усы моржово в щёки вздребезжали
Предположению дикого Творенья.
А, в общем, всё так стыдно, что так мелко.
Кусать слона не вкусно Моське.
Пускай убудет. Но прибудет в грелку
Тепла от фильма михалковского - авоськой.
|