Прольются мысли на листок
И гноем пропитается страница.
Моих повествований грязный сок
Печатью ужаса падёт на ваши лица.
1.
То бред больного, страшный сон,
Как будто в дрёме вижу лица.
Не лица, - маски. Слышу стон,
Что за кулисами томится.
И вот стремится отворить
Полог неведомая сила,
И снова на меня пролить
Свои зловонные чернила.
Гляжу, как брат сестру терзает
Огнём не гаснущей свечи.
Ей боль сладка, она рыдает,
То растворяется в ночи.
Что за маньяк в его вселился,
Безумец, гений злой, тиран?
Он до рассвета б веселился,
Вино смакуя свежих ран.
2.
А вот туман густой клубится,
На берегу среди кустов
Стою в тени, журчит водица,
Щебечут птицы средь листов.
И вижу - юная девица
Баюкает дитя своё.
У ног огнём река искрится.
Корзинка на руке её.
Печален лик, повисли плечи,
И камень будто на душе.
Совсем не рад я этой встрече
И взгляд застыл на малыше.
Она кладёт в корзину тело
И в плавь пускает по реке.
Опять весь мир в тумане белом,
Лишь крик младенца вдалеке.
3.
Вот вижу, клонится к закату
Обычный августовский день.
Сверчок завёл свою кантату,
Как будто петь ему не лень.
"Обычный день, но день последний",
- мне будто кто-то говорит.
Забвение ему наследник.
Последний луч уже горит.
Навеки умирает солнце
В пучине безмятежных вод.
Последний раз мне улыбнётся
И скроется за небосвод.
Лучи последние светила
В последний раз горят вот так.
На дне морском его могила,
Где вечный холод, вечный мрак.
|