В сорок первом на заре...

* * *
В сорок первом на заре был убит,
Всё, чем жил я, превратилось в скелет,
Надо мною лишь безмолвный гранит…
Так лежу в земле я семьдесят лет.

Я не вижу, как плывут облака,
Как ветра сухие гнут ковыли,
Но глазницами пустыми в века
Целю скорбный взгляд сквозь толщу земли.

Вижу я: на землю лёг первый снег,
Из небесной чистоты он возник.
У гранита встал седой человек,
Положил к нему букет из гвоздик.

Положил цветы, потом шапку снял,
Головою у надгробья поник.
Так стоял он и молчал, и молчал,
О своём молчал – о важном – старик…

А за ним пришёл к надгробью юнец,
Чем-то острым мой гранит ковырял,
Был без свастики… Я понял: близнец
Офицеру, что меня расстрелял.

Мне, убитому, бы встать в полный рост –
Да гранитная плита тяжела…
Лишь земля вокруг намокла от слёз,
Из пустых глазниц слеза натекла.